Простота хуже воровства

Речения и инициативы государственных мужей в последнее время производят большое впечатление на интеллигентную публику (пост навеян недавним разговором с одной знакомой, да и по ЖЖ заметно), но относительно природы этого явления часто различным образом заблуждаются: «Откуда взялось столько идиотов?» (во-первых, не идиотов, во-вторых, они всегда были, просто им дали говорить). «Ну не настолько же он глуп…» (да нет же – именно «настолько», только не глуп, а… прост). «Ну не может же нормальный человек так думать» (нормальный, простой человек думает как раз именно так).

Это власть не дураков, а – простых людей.
Простой человек – не обязательно глупый. В житейском смысле – по части «срубить бабла» или каких-то аппаратных интриг он может быть вполне умен и, соответственно, успешен. Но это ум, так сказать, «ближнего действия». Сознание простого человека устроено определенным образом и ограничено его культурным потенциалом (он может считать вполне допустимым существование каких-то вещей, существование которых невозможно, в то время как какие-то вещи находятся за пределами его понимания и т.д.)

Даже в вершинных проявлениях «идиотизма», типа физкультурничества или воспитания хоровым пением, есть некоторый «близлежащий» смысл – в каких-то пределах это работает. При возникновении проблемы, описанной в известном анекдоте («Да что думать? – трясти надо!») в каких-то случаях помогает тупо «трясти». Глупые люди управлять государством не могут, а простые – могут, хотя, конечно, «при прочих равных условиях» неконкурентоспособны и со временем, по исторически меркам совсем недолгим (в зависимости от внешних обстоятельств или объективных условий), терпят крах.

Во власти (не на уровне «политбюро», конечно, оно последние 90 лет вполне «простое») есть всегда и некоторое количество интеллигентных людей, которым иногда дают порезвиться, когда-то задвигают. Когда (как в данный момент) нет необходимости стесняться и что-то из себя изображать, позволяют говорить в полный голос себе подобным (что гораздо приятнее), и словесное оформление становится адекватным сущности. Полагаю, что года четыре они еще вполне могут позволить себе это удовольствие и обходиться без каких-нибудь юргенсов.

Причина же заблуждений, с которых я начал, состоит, по-видимому, в том, что «непростой» человек почти никогда не имеет опыта жизни среди простых людей (не как турист наблюдает аборигенов, а – чтобы жить одной с ними жизнью и не иметь возможности в любой момент покинуть их общество) и плохо представляет себе их образ мыслей. Ему кажется, что он в общем такой же, только «чего-то они не знают». Но он в принципе другой, потому что это «чего-то» слишком велико.