Лето (уже) по четвергам

Съездили с валенком в Сан-Франциско. В смысле, в Юстинишки, это такой жопомирный район города Вильнюса, из центра в час пик ехать целых полчаса (тут я скорее хвастаюсь, чем жалуюсь, конечно). Всю дорогу котёнок Котовская орала на меня страшным кошачьим матом, а я иногда на неё ровно теми же кошачьими матерными словами, потому что меня нельзя безнаказанно ругать. По-кошачьи я ругаюсь даже лучше, чем по-человечески, поэтому после каждого моего выступления котёнок Котовская мрачно затыкалась на целых десять секунд, а людям, которым посчастливилось стоять рядом с нами на светофорах, долго теперь будет, что знакомым рассказать.

Но не зря, не зря мы ехали в адовы ебеня, парикмахер нам досталась лучшая в мире, с такой специальной машинкой, от которой кот не выдирается, а наоборот, вытягивается и урчит.

Теперь вместо клочковитого валенка по дому бегает погибель всему живому, самое умилительное на свете существо с фигурой морской свинки, тоненькой шейкой, маленькой круглой головой, по-коровьи пятнистое, а наощупь бархатисто-шелковое, в точности как крот (кто лапал кротов, признавайтесь; я - да, один раз, в Карпатах, крошечный шёлково-бархатный дурак вылез на середину шоссе, пришлось его оттуда уносить).

В общем, стриженная котёнок Котовская представляет собой настолько невыносимое зрелище, что впору купить ящик водки и как-то научиться наконец её пить. Но я - слабак, не люблю невкусное, к тому же, у нас жара. Придётся погибать от любви.