Max Frei's Blog, page 309
June 26, 2013
про венецианскую биеннале надо все же записать
Сразу скажу, что осмотр биеннале вовсе не был моей целью. Напротив, моей целью было удрать от заинтересованных выставкой друзей и сомнамбулически пыриться в небесные воды Венеции. Эта задача была выполнена на четверку с минусом: в два павильона меня все же занесло - Литвы и Анголы. В павильоне Литвы выставляли (помимо прочего) работы друга А., а Анголе дали приз за лучшую экспозицию, и мне было любопытно, пошто так.
Отдельно следует заметить, что мои друзья (оба профессионалы, любящие искусство больше жизни), пропахавшие эту самую биенналю как кроты огород, остались не очень довольны увиденным. Их впечатлили только работа польского художника Конрада Смоленского с гудящими на низких частотах колоколами и павильон Арабских Эмиратов, где зритель, окруженный видеоизображениями бушующих волн, начинал постепенно чувствовать настоящую качку. Интересно, что в обоих случаях речь идет о насилии над телом (телесным восприятием) зрителя, которого (как, вероятно, считается) уже больше ничем не прошибить. Это, кстати, ошибка. Современный зритель по-прежнему вполне себе способен биться в корчах или хотя бы просто рыдать в музее Ван Гога, я тому живой свидетель. Просто, кажется мне, в художники идет не тот народ. А это поправимо. Отменить все гранты, стипендии и прочие требующие ловкой социализации бонусы во всем арт-мире лет на двадцать-тридцать и посмотреть, кто останется, и что будет (на этом месте раздается мой демонический хохот).
На этом заканчиваю рассуждать о пастернаке, от чтения которого мне удалось отвертеться. И расскажу об увиденном.
О павильоне Литвы (и одновременно Кипра - у них был общий куратор) следует сказать, что им стал спортивный комплекс, расположенный в полутора минутах ходьбы от вапоретто Арсенал. Если это и не единственное унылобетонное здание в центре Венеции, то одно из очень немногих, лично я других таких не знаю. Тренировки и выступления не были прекращены на время выставки, спортивная жизнь шла своим чередом. Насколько мне известно, распределение не случайно, куратор литовского павильона с самого начала хотел получить именно это помещение и добился своего. Вот, к примеру, видео, которое дает приблизительное (очень приблизительное) представление о пространстве.
С точки зрения зрителя посещение выставки выглядит так. Входишь в холл, получаешь от специальной дежурной девочки какие-то бумажки - в частности, чрезвычайно невнятную карту экспозиции, словно бы специально сделанную для игры "Зарница" группой очень пьяных пионервожатых. Сворачиваешь на полутемную лестницу, идешь, оглядывась по сторонам в поисках искусства. Нету! Поворот, снова лестница. Ничего, напоминающего искусство, по-прежнему нет. Заходишь в спортивный зал, снова оглядываешься по сторонам в поисках хоть какого-нибудь искусства. Да где же оно?!
К этому моменту отчаявшийся зритель уже готов добровольно и без принуждения счесть искусством все что угодно. Любой спортивный снаряд. Стопку матов в центре зала. Объявление с расписанием занятий. Со мной был художник-участник, которому предварительно что-то рассказывали о планах развески, да и собственные работы он забыть, мягко говоря, не успел - и тот засомневался.
Наконец, мы заметили одну его фотографию на дальней стене. Здоровенная ч/б распечатка два на полтора (или около того) вписалась в интерьер как родная. Чудо, что мы вообще ее разглядели и выделили из общего ряда предметов. Не будь среди нас художника, неизвестно, сколько еще мы бы тыкались по всем углам в поисках и сомнениях.
Потом мы снова поднимались по лестницам, блуждали по пустым темным коридорам, пробовали открыть все двери подряд - а вдруг за ними спрятали искусство? Одна дверь оказалась не заперта, она вела на залитый солнцем огромный балкон над каналом. "Тайный павильон самой Венеции", - хором сказали мы. И застряли там надолго, от добра добра не ищут.
Когда мы наконец вернулись обратно в коридор, друг М. от полноты чувств отправилась в туалет. За что ей большое спасибо. Если бы нам не пришлось, ожидая ее, слоняться по коридору, мы бы пропустили существенную часть экспозиции.
Очередную фотографию друга А. мы случайно обнаружили под лестницей. Она была расстелена на полу как коврик. Все проходы в это помещение были перекрыты заграждениями, так что смотреть на фотографию можно было только из одной точки, с нашей лестничной площадки, сверху вниз. (Мы, конечно, перелезли, но подобная дерзость вряд ли была запланирована экспозиционерами, хотя мне приятно думать, что это такой дополнительный смысл: хочешь приблизиться к искусству, осознай условность заграждений и преодолей их на свой страх и риск.)
Окрыленные успехом, мы устроили в спорткомплексе натуральный обыск. На всех этажах! Нашли еще две фотографии друга А., спрятанные в разных местах. Обнаружили в конце одного из коридоров мотороллер, на всякий случай подошли поближе (так повысилась наша подозрительность) и не зря: то, что мы издалека, в полумраке приняли за мотороллер, действительно оказалось арт-объектом. Еще одна удачная находка! С особым упорством мы осматривали туалеты на всех этажах, ломились во все подряд, невзирая на гендерные условности, были почему-то уверены, что часть экспозиции непременно скрывается в одном из них, но ошиблись. Туалеты остались чисты и невинны, контекстуальные искажения их счастливо миновали.
В конце концов, мы пришли в другой спортзал, больше первого и с трибунами. Там была собрана большая часть искусства - несколько разных инсталляций, картина под потолком. Этот зал, с одной стороны, впечатлил меня гораздо меньше: внезапно обнаруживать хорошо спрятанные объекты искусства было гораздо интересней. С другой стороны, там были люди, глядя на которых, мы гадали: это зрители, или художники? Вот эта девушка в розовой кофточке - она просто так на этой скамейке развалилась, или осуществляет перформанс? Так и не узнали, конечно. Но важен не ответ, а сама постановка вопроса. Наша настороженность, заставлявшая нас держать под подозрением все и всех, пока мы обходили экспозицию (и еще некоторое время потом, на улице).
В завершение я хочу сказать вот что. Не знаю, насколько мое зрительское видение совпадает с замыслом куратора. Но я ему от всего сердца завидую. Куратор Раймундас Малашаускас в полной мере осуществил мою юношескую мечту об идеальном способе презентации, когда искусство внезапно выскакивает на зрителя из-за угла. Только он еще и вынудил зрителя настороженно озираться по сторонам, искать, подозревать, обнаруживать и смутно догадываться.
И вот что мне-зрителю стало ясно там. Когда искусство умело соединяется с обыденностью, это идет на пользу обоим. В результате обыденность поднимается до уровня искусства. А искусство - до уровня бытия.
А про павильон Анголы расскажу отдельно. Он того стоит. Тo be continued, стало быть.
Отдельно следует заметить, что мои друзья (оба профессионалы, любящие искусство больше жизни), пропахавшие эту самую биенналю как кроты огород, остались не очень довольны увиденным. Их впечатлили только работа польского художника Конрада Смоленского с гудящими на низких частотах колоколами и павильон Арабских Эмиратов, где зритель, окруженный видеоизображениями бушующих волн, начинал постепенно чувствовать настоящую качку. Интересно, что в обоих случаях речь идет о насилии над телом (телесным восприятием) зрителя, которого (как, вероятно, считается) уже больше ничем не прошибить. Это, кстати, ошибка. Современный зритель по-прежнему вполне себе способен биться в корчах или хотя бы просто рыдать в музее Ван Гога, я тому живой свидетель. Просто, кажется мне, в художники идет не тот народ. А это поправимо. Отменить все гранты, стипендии и прочие требующие ловкой социализации бонусы во всем арт-мире лет на двадцать-тридцать и посмотреть, кто останется, и что будет (на этом месте раздается мой демонический хохот).
На этом заканчиваю рассуждать о пастернаке, от чтения которого мне удалось отвертеться. И расскажу об увиденном.
О павильоне Литвы (и одновременно Кипра - у них был общий куратор) следует сказать, что им стал спортивный комплекс, расположенный в полутора минутах ходьбы от вапоретто Арсенал. Если это и не единственное унылобетонное здание в центре Венеции, то одно из очень немногих, лично я других таких не знаю. Тренировки и выступления не были прекращены на время выставки, спортивная жизнь шла своим чередом. Насколько мне известно, распределение не случайно, куратор литовского павильона с самого начала хотел получить именно это помещение и добился своего. Вот, к примеру, видео, которое дает приблизительное (очень приблизительное) представление о пространстве.
С точки зрения зрителя посещение выставки выглядит так. Входишь в холл, получаешь от специальной дежурной девочки какие-то бумажки - в частности, чрезвычайно невнятную карту экспозиции, словно бы специально сделанную для игры "Зарница" группой очень пьяных пионервожатых. Сворачиваешь на полутемную лестницу, идешь, оглядывась по сторонам в поисках искусства. Нету! Поворот, снова лестница. Ничего, напоминающего искусство, по-прежнему нет. Заходишь в спортивный зал, снова оглядываешься по сторонам в поисках хоть какого-нибудь искусства. Да где же оно?!
К этому моменту отчаявшийся зритель уже готов добровольно и без принуждения счесть искусством все что угодно. Любой спортивный снаряд. Стопку матов в центре зала. Объявление с расписанием занятий. Со мной был художник-участник, которому предварительно что-то рассказывали о планах развески, да и собственные работы он забыть, мягко говоря, не успел - и тот засомневался.
Наконец, мы заметили одну его фотографию на дальней стене. Здоровенная ч/б распечатка два на полтора (или около того) вписалась в интерьер как родная. Чудо, что мы вообще ее разглядели и выделили из общего ряда предметов. Не будь среди нас художника, неизвестно, сколько еще мы бы тыкались по всем углам в поисках и сомнениях.
Потом мы снова поднимались по лестницам, блуждали по пустым темным коридорам, пробовали открыть все двери подряд - а вдруг за ними спрятали искусство? Одна дверь оказалась не заперта, она вела на залитый солнцем огромный балкон над каналом. "Тайный павильон самой Венеции", - хором сказали мы. И застряли там надолго, от добра добра не ищут.
Когда мы наконец вернулись обратно в коридор, друг М. от полноты чувств отправилась в туалет. За что ей большое спасибо. Если бы нам не пришлось, ожидая ее, слоняться по коридору, мы бы пропустили существенную часть экспозиции.
Очередную фотографию друга А. мы случайно обнаружили под лестницей. Она была расстелена на полу как коврик. Все проходы в это помещение были перекрыты заграждениями, так что смотреть на фотографию можно было только из одной точки, с нашей лестничной площадки, сверху вниз. (Мы, конечно, перелезли, но подобная дерзость вряд ли была запланирована экспозиционерами, хотя мне приятно думать, что это такой дополнительный смысл: хочешь приблизиться к искусству, осознай условность заграждений и преодолей их на свой страх и риск.)
Окрыленные успехом, мы устроили в спорткомплексе натуральный обыск. На всех этажах! Нашли еще две фотографии друга А., спрятанные в разных местах. Обнаружили в конце одного из коридоров мотороллер, на всякий случай подошли поближе (так повысилась наша подозрительность) и не зря: то, что мы издалека, в полумраке приняли за мотороллер, действительно оказалось арт-объектом. Еще одна удачная находка! С особым упорством мы осматривали туалеты на всех этажах, ломились во все подряд, невзирая на гендерные условности, были почему-то уверены, что часть экспозиции непременно скрывается в одном из них, но ошиблись. Туалеты остались чисты и невинны, контекстуальные искажения их счастливо миновали.
В конце концов, мы пришли в другой спортзал, больше первого и с трибунами. Там была собрана большая часть искусства - несколько разных инсталляций, картина под потолком. Этот зал, с одной стороны, впечатлил меня гораздо меньше: внезапно обнаруживать хорошо спрятанные объекты искусства было гораздо интересней. С другой стороны, там были люди, глядя на которых, мы гадали: это зрители, или художники? Вот эта девушка в розовой кофточке - она просто так на этой скамейке развалилась, или осуществляет перформанс? Так и не узнали, конечно. Но важен не ответ, а сама постановка вопроса. Наша настороженность, заставлявшая нас держать под подозрением все и всех, пока мы обходили экспозицию (и еще некоторое время потом, на улице).
В завершение я хочу сказать вот что. Не знаю, насколько мое зрительское видение совпадает с замыслом куратора. Но я ему от всего сердца завидую. Куратор Раймундас Малашаускас в полной мере осуществил мою юношескую мечту об идеальном способе презентации, когда искусство внезапно выскакивает на зрителя из-за угла. Только он еще и вынудил зрителя настороженно озираться по сторонам, искать, подозревать, обнаруживать и смутно догадываться.
И вот что мне-зрителю стало ясно там. Когда искусство умело соединяется с обыденностью, это идет на пользу обоим. В результате обыденность поднимается до уровня искусства. А искусство - до уровня бытия.
А про павильон Анголы расскажу отдельно. Он того стоит. Тo be continued, стало быть.
техническое объявление
Для тех, кому были отправлены фотографии.
Похоже, дошли они только в Францию (на второй день) и в Австралию (недели не прошло). А российские адресаты, как я понимаю, не получили ничего.
Я сейчас ищу квитанции с номерами ваших посылок, чтобы сообщить вам эти номера. Пока безуспешно. Продолжаю искать. Квитанции точно были, куда делись, неизвестно. У меня всегда теряются бумаги.
В любом случае, если вы не получите фотографии до конца июля, я могу еще раз напечатать фотографии. И еще раз их послать. Или вернуть вам деньги.
Поскольку в июне мне стали приходить сообщения о получении посылок, отправленных еще в феврале-марте, надежда есть.
Это, заметим, регистрированная корреспонденция. Отправленная авиапочтой. Мне в голову не приходило, что там у вас творится такой кошмар. Казалось, все жалобы на почту-россии - это о задержках на неделю-две.
Я придурок, как выяснилось.
Похоже, дошли они только в Францию (на второй день) и в Австралию (недели не прошло). А российские адресаты, как я понимаю, не получили ничего.
Я сейчас ищу квитанции с номерами ваших посылок, чтобы сообщить вам эти номера. Пока безуспешно. Продолжаю искать. Квитанции точно были, куда делись, неизвестно. У меня всегда теряются бумаги.
В любом случае, если вы не получите фотографии до конца июля, я могу еще раз напечатать фотографии. И еще раз их послать. Или вернуть вам деньги.
Поскольку в июне мне стали приходить сообщения о получении посылок, отправленных еще в феврале-марте, надежда есть.
Это, заметим, регистрированная корреспонденция. Отправленная авиапочтой. Мне в голову не приходило, что там у вас творится такой кошмар. Казалось, все жалобы на почту-россии - это о задержках на неделю-две.
Я придурок, как выяснилось.
и снова о фыр-фыр-фыр
Договорились с Н. о встрече в Финляндии. И вот передо мной куча простых и понятных авиаперелетов Вильнюс-Хельсинки по цене до полутора сотен евро. Казалось бы, чего еще желать.
Но у меня сердце кровью обливается при мысли, что тогда я же не погуляю по Таллину и/или Риге, не буду пить отвратительный кофе на палубе парома Таллин-Хельсинки, перебиваясь сиротским вайфаем и черствым круассаном, не переночую в какой-нибудь чертовой дыре, не буду выскакивать не перекур среди ночи на автобусных остановках. И как же я! Тогда! А?!
При том что я помню же, что все эти автобусы-паромы-электрички отнимают кучу времени и сил. Особенно времени, которое, как понимаем мы, на вес золота. Да и было это все у меня уже сто раз. А все равно! Это что же я просто тупо полечу? И прилечу? И никаких приключений?!
Отдельно смешно, что перелет Вильнюс-Таллин (откуда можно было бы паромом) дороже, в лучшем случае, раза в два, чем Вильнюс-Хельсинки. Хотя лететь ближе, и компания та же - дурацкие аирболтики, куда от них денешься в наших северо-южных краях.
И вот чо теперь?
(Внимание. Вопрос - РИТОРИЧЕСКИЙ.)
Но у меня сердце кровью обливается при мысли, что тогда я же не погуляю по Таллину и/или Риге, не буду пить отвратительный кофе на палубе парома Таллин-Хельсинки, перебиваясь сиротским вайфаем и черствым круассаном, не переночую в какой-нибудь чертовой дыре, не буду выскакивать не перекур среди ночи на автобусных остановках. И как же я! Тогда! А?!
При том что я помню же, что все эти автобусы-паромы-электрички отнимают кучу времени и сил. Особенно времени, которое, как понимаем мы, на вес золота. Да и было это все у меня уже сто раз. А все равно! Это что же я просто тупо полечу? И прилечу? И никаких приключений?!
Отдельно смешно, что перелет Вильнюс-Таллин (откуда можно было бы паромом) дороже, в лучшем случае, раза в два, чем Вильнюс-Хельсинки. Хотя лететь ближе, и компания та же - дурацкие аирболтики, куда от них денешься в наших северо-южных краях.
И вот чо теперь?
(Внимание. Вопрос - РИТОРИЧЕСКИЙ.)
June 25, 2013
так вот, словами
Во-первых, друг С. рассказал мне о картинке с лисичкой, которая не хочет работать, а хочет фыр-фыр-фыр. Прям до слез! Натурально история моей жизни в одной картинке.
Но с небольшой поправкой. Вот такой примерно:
***
В ходе поисков подходящего изображения Фенрира обнаружилось чудесное пособие по его связыванию в домашних условиях. Смотрите:
Скажите мне спасибо! Теперь если вам встретится Фенрир вы знаете что делать. А без меня не знали бы. И мир бы погиб до срока, невзирая на тонны несъеденного мороженого в моей морозилке. Что само по себе возмутительно.
***
Очевидно в связи с этим в городе всюду появились крупные надписи: ОХ.
***
Зато в компьютере внезапно нашлись записи из поездки. Их очень мало и они странные. Вот:
Только что проехали Брешию.
С тех пор, как в Вильнюсском аэропорте стали продавать вкусный кофе и понаделали бесплатных розеток для зарядки всего электрического, он стал номер один в мире (по моим стандартам): маленький международный аэропорт в десяти минутах езды от центра, где есть все, что требуется для счастливой пассажирской жизни – и тишина. Практически никого.
Заснеженные вершины прекрасных буржуинских гор сверху выглядели так, словно боги белили небо, и все вокруг заляпали. Такие характерные потеки!
Теперь же мы едем в поезде, и рядом сидит друг А., по совместительству звезда европейской фотографии, и говорит, что снимает несуществующее. А существующее, напротив, не снимает, на существующее можно просто смотреть.
Еще рядом сидит друг М., будущая звезда все той же многострадальной европейской фотографии и ничего не говорит, потому что грызет сыр, как огромная мышь. Мы голодные сиротки, у нас трусы в заплатках и нет ни одного ножа. В столь прискорбном состоянии мы храбро едем в Венецию на биеннале, а мне еще предстоит провести плановую ревизию собственных отражений в стеклянных бусах и зеленой воде.
У меня будет очень много работы.
«Жители Вероны молоды, носят зеленые одежды и танцуют на перронах под никому не слышную музыку, встречая и провожая поезда», - так следовало бы описать Верону, в традициях моего любимого жанра маркополо; пора бы ее воскресить.
Меня укусил венецианский комар и умер, не сходя с места. То есть, с руки.
Венеция, набережная Гранд-канала. Кто-то вдалеке отчаянно кричит по-русски: «Где здесь метро?»
И это все!
Но я довольно много помню головой. Возможно, больше, чем следует.
В частности, надо будет обязательно рассказать про биеннале, вернее, про павильоны Литвы и Анголы, мне их вполне хватило, не хотелось разрушать впечатление.
***
И еще сто мильёнов штук всего надо будет вынуть из головы. А то непорядок.
Но с небольшой поправкой. Вот такой примерно:
***
В ходе поисков подходящего изображения Фенрира обнаружилось чудесное пособие по его связыванию в домашних условиях. Смотрите:
Скажите мне спасибо! Теперь если вам встретится Фенрир вы знаете что делать. А без меня не знали бы. И мир бы погиб до срока, невзирая на тонны несъеденного мороженого в моей морозилке. Что само по себе возмутительно.
***
Очевидно в связи с этим в городе всюду появились крупные надписи: ОХ.
***
Зато в компьютере внезапно нашлись записи из поездки. Их очень мало и они странные. Вот:
Только что проехали Брешию.
С тех пор, как в Вильнюсском аэропорте стали продавать вкусный кофе и понаделали бесплатных розеток для зарядки всего электрического, он стал номер один в мире (по моим стандартам): маленький международный аэропорт в десяти минутах езды от центра, где есть все, что требуется для счастливой пассажирской жизни – и тишина. Практически никого.
Заснеженные вершины прекрасных буржуинских гор сверху выглядели так, словно боги белили небо, и все вокруг заляпали. Такие характерные потеки!
Теперь же мы едем в поезде, и рядом сидит друг А., по совместительству звезда европейской фотографии, и говорит, что снимает несуществующее. А существующее, напротив, не снимает, на существующее можно просто смотреть.
Еще рядом сидит друг М., будущая звезда все той же многострадальной европейской фотографии и ничего не говорит, потому что грызет сыр, как огромная мышь. Мы голодные сиротки, у нас трусы в заплатках и нет ни одного ножа. В столь прискорбном состоянии мы храбро едем в Венецию на биеннале, а мне еще предстоит провести плановую ревизию собственных отражений в стеклянных бусах и зеленой воде.
У меня будет очень много работы.
«Жители Вероны молоды, носят зеленые одежды и танцуют на перронах под никому не слышную музыку, встречая и провожая поезда», - так следовало бы описать Верону, в традициях моего любимого жанра маркополо; пора бы ее воскресить.
Меня укусил венецианский комар и умер, не сходя с места. То есть, с руки.
Венеция, набережная Гранд-канала. Кто-то вдалеке отчаянно кричит по-русски: «Где здесь метро?»
И это все!
Но я довольно много помню головой. Возможно, больше, чем следует.
В частности, надо будет обязательно рассказать про биеннале, вернее, про павильоны Литвы и Анголы, мне их вполне хватило, не хотелось разрушать впечатление.
***
И еще сто мильёнов штук всего надо будет вынуть из головы. А то непорядок.
Венеция 11 июня
С другой стороны, какие тут в жопу слова.
June 24, 2013
на одну Олю больше
имей в виду и постарайся принять, что дело в этом мире – не в тебе. Ты его не просчитаешь, не подчинишь и не слишком-то используешь. Зато он тебя всегда чувствует – и никогда к тебе не безразличен, разве что виду не подает. Захочешь ему что-то сказать – он выслушает. Он даже, а отчего нет, исполнит иной раз тебе желания – со всей той прямотой и буквальностью, с какой ты их выскажешь (плюс десять в декабре? – да пожалуйста. Цветущий шиповник посреди зимы? – да сколько угодно. И изволь потом принимать это во внимание.) Просто реагировать он всякий раз будет в конечном счете так, как это свойственно ему.
(Я все вспоминаю давний разговор с математиком, который сказал, что во всем мире его понимают только два человека, один из Японии, второй откуда-то еще, не помню уже. И мне тогда показалось, что два понимающих человека - это довольно много. Мне до сих пор так кажется. Но у меня, как минимум, на одну Олю Баллу больше. Повезло. Спасибо, Оля.)
(Я все вспоминаю давний разговор с математиком, который сказал, что во всем мире его понимают только два человека, один из Японии, второй откуда-то еще, не помню уже. И мне тогда показалось, что два понимающих человека - это довольно много. Мне до сих пор так кажется. Но у меня, как минимум, на одну Олю Баллу больше. Повезло. Спасибо, Оля.)
June 23, 2013
глупости - записать и забыть
Хожу, уговариваю кошек: "Только не вздумайте незабвенно мимикрировать у меня на глазах".
Или, напротив, командую: "А теперь пойди на балкон и там незабвенно мимикрируй!"
Никогда не читайте с утра тексты незабвенных авторов, присланные для мимикрирования в сообщество. Тьфу ты! Вот ведь прицепилось. Страдайте теперь вместе со мной. Незабвенно мимикрируя при этом.
***
Зато третьего дня мы видели в городе афишу, призывающую население посетить премьеру какого-то неведомого кинофильма. На афише была изображена розовая челюсть, ведущая самостоятельную, отдельную от организма жизнь и явно зарабатывающая на существование активным участием в ночных кошмарах.
Мы сперва решили, что Розовая Челюсть - это прекрасная современная замена Чорной Руки. Ибо стоматологический кошмар превыше любого хтонического ужоса.
На следующем этапе размышлений мы изобрели еще более кошмарный персонаж - Чорную Кутикулу. Девочка-девочка, Чорная Кутикула уже на твоем пальце! Неухоженность, маргинальность, недоёб, неуспешность, асоциальность, небритые ноги, майонез и героин отныне - только вопрос времени. Они неизбежны.
Однако есть подлинный ужас, отметающий все прочие. Чорная Калория! Девочка-девочка, Чорная Калория приближается к твоему дому. Девочка-девочка, Чорная Калория уже поднимается по лестнице. Девочка-девочка, Чорная Калория стоит на твоем пороге. Девочка-девочка, Чорная Калория уже у тебя в организме. А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
***
Пойду теперь незабвенно мимикрирую куда-нибудь.
Или, напротив, командую: "А теперь пойди на балкон и там незабвенно мимикрируй!"
Никогда не читайте с утра тексты незабвенных авторов, присланные для мимикрирования в сообщество. Тьфу ты! Вот ведь прицепилось. Страдайте теперь вместе со мной. Незабвенно мимикрируя при этом.
***
Зато третьего дня мы видели в городе афишу, призывающую население посетить премьеру какого-то неведомого кинофильма. На афише была изображена розовая челюсть, ведущая самостоятельную, отдельную от организма жизнь и явно зарабатывающая на существование активным участием в ночных кошмарах.
Мы сперва решили, что Розовая Челюсть - это прекрасная современная замена Чорной Руки. Ибо стоматологический кошмар превыше любого хтонического ужоса.
На следующем этапе размышлений мы изобрели еще более кошмарный персонаж - Чорную Кутикулу. Девочка-девочка, Чорная Кутикула уже на твоем пальце! Неухоженность, маргинальность, недоёб, неуспешность, асоциальность, небритые ноги, майонез и героин отныне - только вопрос времени. Они неизбежны.
Однако есть подлинный ужас, отметающий все прочие. Чорная Калория! Девочка-девочка, Чорная Калория приближается к твоему дому. Девочка-девочка, Чорная Калория уже поднимается по лестнице. Девочка-девочка, Чорная Калория стоит на твоем пороге. Девочка-девочка, Чорная Калория уже у тебя в организме. А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
***
Пойду теперь незабвенно мимикрирую куда-нибудь.
