Max Frei's Blog, page 304
July 28, 2013
28 июля
Ранним вечером по проспекту Гедиминаса ехал человек на велосипеде. В специальной корзинке он вез ребенка - примерно годовалого; впрочем, я не разбираюсь. Человек-велосипедист громко и внятно говорил: "Воздух и вода. Воздух и вода. Воздух и вода. Воздух и вода".
"Водюх ивада, - вторил ему ребенок. - Водюх ивада."
***
Еще по проспекту Гедиминаса ехал на сегвее дяденька лет шестидесяти с гаком. Седые волосы, футболка и вся его прошлая жизнь весело развевались на встречном ветру. А заглянув в глаза дяденьки, можно было узнать о счастье гораздо больше, чем способен вместить человек.
***
Еще меня сегодня спросили, сколько лет корейскому режиссеру Ким Ки Дуку. Пришлось залезть в википедию, и кратко изложеные факты его биографии совершенно меня потрясли. Судите сами:
...семья Кима Ки Дука переехала в Сеул, где его отдали в сельскохозяйственную школу. Не доучившись в ней, он в возрасте 17 лет устроился работать на завод. В 20 лет ушёл в армию. Пять лет служил в корейской морской пехоте, потом два года провёл в церкви для незрячих, намереваясь стать священником. В этот период усилилось его давнее увлечение живописью, и он отправился в Париж, где в 1990—1992 годах изучал изящные искусства... - далее по ссылке.
Понимаете. "Давнее увлечение живописью" - это значит, рисовал, пока работал на заводе и был морским пехотинцем. Отставной морской пехотинец приходит в церковь для слепых. Без пяти минут священник внезапно уезжает в Париж учиться живописи.
То есть, я не псих. И люди действительно живут так, как я это себе представляю. Вот он, подлинный реализм, а вовсе не сумрачное копошение ледащего обывательского разума в гнилых огрызках так называемых общепринятых парадигм.
И делайте чо хотите.
"Водюх ивада, - вторил ему ребенок. - Водюх ивада."
***
Еще по проспекту Гедиминаса ехал на сегвее дяденька лет шестидесяти с гаком. Седые волосы, футболка и вся его прошлая жизнь весело развевались на встречном ветру. А заглянув в глаза дяденьки, можно было узнать о счастье гораздо больше, чем способен вместить человек.
***
Еще меня сегодня спросили, сколько лет корейскому режиссеру Ким Ки Дуку. Пришлось залезть в википедию, и кратко изложеные факты его биографии совершенно меня потрясли. Судите сами:
...семья Кима Ки Дука переехала в Сеул, где его отдали в сельскохозяйственную школу. Не доучившись в ней, он в возрасте 17 лет устроился работать на завод. В 20 лет ушёл в армию. Пять лет служил в корейской морской пехоте, потом два года провёл в церкви для незрячих, намереваясь стать священником. В этот период усилилось его давнее увлечение живописью, и он отправился в Париж, где в 1990—1992 годах изучал изящные искусства... - далее по ссылке.
Понимаете. "Давнее увлечение живописью" - это значит, рисовал, пока работал на заводе и был морским пехотинцем. Отставной морской пехотинец приходит в церковь для слепых. Без пяти минут священник внезапно уезжает в Париж учиться живописи.
То есть, я не псих. И люди действительно живут так, как я это себе представляю. Вот он, подлинный реализм, а вовсе не сумрачное копошение ледащего обывательского разума в гнилых огрызках так называемых общепринятых парадигм.
И делайте чо хотите.
Только начало
Окончание
Первая часть.
Вторая часть.
«За красавцем» - это он как в воду глядел. Потому что когда на пороге появился поджарый волк с шерстью цвета декабрьского дождя и задорно улыбающейся пастью, Марк едва на ногах устоял от такой красоты. Эсмеральду можно было понять. Сам бы влюбился, честное слово. Если бы, конечно, тоже был оборотнем. Или хотя бы сукой соответствующей породы.
Но вслух восхищаться не стал, чтобы не смущать гостя. Сказал только:
- Заходи, пожалуйста. И учти, в этом доме живут кошки. Обижать их нельзя ни в коем случае.
Влчак Линас укоризненно покачал серебристой головой – дескать, за кого вы меня принимаете. А ворона Эсмеральда поспешно сказала:
- Я ему сразу рассказала про Соуса и Катю, ты что! А Линас сказал, что в жизни еще ни одной кошки не обидел. И странно было бы начинать именно сейчас.
- Вот и хорошо, - кивнул Марк. – Извини, Линас. Это не от недоверия к тебе лично. Просто кошки есть кошки. Они маленькие и беспомощные. Я должен их защищать.
Маленькая, условно беспомощная кошка Катя, тем временем, заняла позицию на самом высоком кухонном шкафу, и шипела оттуда так, что если бы звуком можно было убить, все присутствующие уже присоединились бы к компании домашних призраков.
Кот Соус, в отличие от Кати, не выказывал никаких признаков недовольства. А напротив, нацелился поиграть с роскошным хвостом Линаса. И даже успел пару раз цапнуть его лапой – для разогрева.
- Это же наш гость, - укоризненно сказал им Марк. – Как не стыдно задираться?
Соус тут же оставил хвост в покое и с независимым видом отправился к холодильнику, всем своим видом вымогая взятку за хорошее поведение. Катя не то чтобы прекратила шипеть, но приглушила звук. Зная Катин тяжелый нрав и консервативные привычки, Марк не сомневался, что умолкнет она только ближе к ночи, спрыгнет со шкафа где-нибудь под утро, перестанет всякий раз забираться туда при виде Линаса дня через три, а обнюхиваться с гостем начнет еще через пару недель. Зато потом Катя признает его своим, и вопрос будет закрыт – навсегда.
Пошли курить на балкон. Марк напряженно обдумывал, что может понадобиться гостю в первую очередь. Собаки у него никогда не было, зато некоторый опыт обращения с оборотнями уже имелся. И то хлеб.
- Так, - говорил он вороне Эсмеральде, - в холодильнике у нас только человеческая еда. Я имею в виду, никакого сырого мяса. Сходить в магазин?
- Ничего, так даже лучше. Пообедаем супом. Линасу надо привыкать.
- Ладно. Теперь что? Теперь одежда. Он какого роста? Я имею в виду, когда становится человеком. Мои вещи подойдут?
- Нууу, более-менее, - с сомнением протянула она. И тут же оживилась: - Так я же могу перешить!
- Отлично, тогда выбери что-нибудь сама. Только серый кашемировый свитер не трогай и джинсы ливайс. И черные брюки, которые с заглаженными складками. И все рубашки с вешалки. С ними я расстаться пока не готов. Сложенные стопкой - пожалуйста. И все остальное тоже.
Влчак Линас слушал их, смущенно улыбаясь. Ему явно было неловко причинять столько хлопот и одновременно чертовски приятно чувствовать себя объектом их общей заботы.
- Спасибо, - сказала Эсмеральда. – Слушай, а ничего, если Линас не сразу придет с тобой знакомиться? Я имею в виду, в человеческом виде. Потому что ему же надо освоиться. Принять человеческий облик для любого из нас дело пустяковое. А вот все остальное! Говорить вслух, носить одежду, даже просто двигаться... Я имею в виду не ходьбу, а жесты. Их же очень много, и каждый не просто так, что-нибудь да означает. Мне было гораздо проще, я городская птица, с детства за людьми наблюдаю, и память у меня цепкая. А у Линаса весь опыт – несколько месяцев жизни с людьми, которые его купили. Не беда, я ему помогу. Все получится. Но просто не сразу.
- Конечно, - кивнул Марк. – Не нужно спешить. Тем более, с Линасом мы уже распрекрасно познакомились. И какая разница, как он при этом выглядел? Будем считать, просто пальто не снял. А теперь я, с вашего позволения, запрусь в кабинете и стану отвечать на очередное паническое письмо из прошлой жизни. Мешать вам не буду, делайте, что хотите.
И, повернувшись к Эсмеральде, строго добавил:
- Только одно условие. Пока Линас – волк... ну, то есть, влчак – это твоя собака. И заботы соответственно твои. Кормить, гулять, одного надолго не оставлять, и так далее. Ясно? Потому что я просто не справлюсь. Очень много дел.
- Например холсты набивать на стены? – восхищенно спросила ворона Эсмеральда.
- Нет, дружище. Пока еще нет. Но в ближайшие дни я планировал, как минимум, выяснить, где они продаются.
Влчак Линас осваивал азы человеческого бытия довольно долго. Недели две его было не видно и не слышно, по крайней мере, внизу. Марк тактично перебрался в кабинет, чтобы не мешать влюбленным оборотням, и поднимался в мансарду только переодеться. Но в эти моменты дверь дальней спальни всегда была заперта, и никаких звуков оттуда не раздавалось. Несколько раз парочка выходила на прогулку – все чин чином, ворона Эсмеральда в ярком весеннем пальто собственного производства, влчак Линас в новеньком ошейнике, на элегантном длинном поводке; впрочем, его улыбка становилась день ото дня все более лукавой, парень явно делал успехи и предвкушал грядущий фурор.
И он его произвел. Потому что невысокий кареглазый блондин, в один прекрасный день спустившийся в гостиную, был похож скорее на какого-нибудь преуспевающего юриста, чем на лесного оборотня. Костюм в мелкую полоску сидел на нем лучше, чем на самом Марке, посадка головы выдавала врожденное достоинство, а говорил он с мягким, приятным и совершенно неопределимым акцентом, каким часто грешат полиглоты, невольно смешивающие воедино фонетические особенности всех изученных языков сразу. И только улыбка осталась прежней – на пол-лица. И по-прежнему наделяла своего владельца совершенно убийственным обаянием.
- Я вам бесконечно благодарен, - сказал Марку влчак Линас. – И впервые в жизни всерьез сожалею, что оборотни – не такие уж чудесные существа, как принято думать. Кроме как превращаться в людей, ничего путного не умеем. А я бы так хотел сделать для вас что-нибудь по-настоящему значительное!
- Вы уже сделали, - заверил его Марк. – Одним своим появлением. В детстве я прочитал много волшебных сказок, и все они были снабжены иллюстрациями, которые меня не устраивали – я даже рисовать учиться начал только затем, чтобы переделать эти картинки. А потом вырос, забыл, ради чего все затевалось... И вдруг появляетесь вы – самая совершенная из иллюстраций, да еще живая. Мне с вами сказочно повезло.
- Тем не менее, я вполне понимаю, сколь непросто живется хозяину дома, внезапно заполучившему незваного жильца.
- И в связи с этим великодушно готовы в любой момент вернуться в лес? – улыбнулся Марк. – Не пойдет. Эсмеральда вряд ли вас отпустит. И лично я этому только рад. С самого начала считал, что эта квартира слишком велика для меня. Думал, затоскую. А с гостями здесь вполне можно жить.
Май выдался теплый, так что камин топили только ради саламандры Сони, да и то одним символическим поленом. Ей, впрочем, хватало.
Марк купил маленький стол и плетеные кресла для балкона, ворона Эсмеральда сшила лоскутный тент, да такой яркий, что видно его было аж с Гедиминова холма – Марк специально залезал туда проверять. Влчак Линас, ко всеобщему удивлению, развел цветы, и под его присмотром они, не дожидаясь лета, разрослись, превратив балкон в миниатюрную модель непроходимых джунглей. Соус и Катя были в восторге, призраки, прежде прятавшиеся от солнца в стенах, оборудовали себе укрытие в цветочных горшках, и от такой жизни даже печальный призрак Мария понемногу выучилась улыбаться, а призрак Иосиф по секрету признался Марку, что испытывает порой странные ощущения, подозрительно похожие на счастье, которое и при жизни-то приходило к нему всего несколько раз - в детстве.
- Но этого не может быть, - растерянно добавил он. – Я же злодей и душегуб, пропащая душа, обреченная на вечные муки.
- Не говори ерунду, - отмахнулся Марк. – Вечных мук не бывает. Временные – о да, сколько угодно, с праздника жизни никто не уходит без такого подарка... Слушай, а может быть, отведенная тебе порция мук просто закончилась? А ты сперва не заметил. Могу тебя понять.
Теперь по вечерам часто собирались на балконе и не расходились до глубокой ночи. Окруженный кошками, оборотнями и призраками Марк пил чай, азартно брызгал Иосифа и Марию легким грушевым сидром, делился сигаретами с вороной Эсмеральдой, подкладывал котлеты в тарелку влчака Линаса, чей воистину волчий аппетит вечно страдал от излишней застенчивости хозяина. Саламандра Соня, вполне умиротворенная очередным вечерним поленом, в это время уже сладко дремала, закопавшись в угли, и искры ее сновидений разлетались по всем углам дома, недолговечные, холодные и веселые, как бенгальские огни.
«Если все это просто затянувшаяся галлюцинация, и мое бесчувственное тело лежит сейчас на больничной койке, окруженное врачами, остается просить лишь об одном: пусть они никогда не найдут нужное лекарство, - думал иногда Марк. И успокаивал себя: - Для такой галлюцинации я недостаточно гениален. Так что все правда, без вариантов. Это теперь и есть моя жизнь».
Думал: «Возможно, на небесах существует обычай нанимать на черную ангельскую работу невинноубиенных неверных жен? Думаю, из них получаются отличные ангелы, милосердные, сострадательные и неутомимые. А по выходным моя Надя, лежа на толстой груде слоистых облаков, придумывает для меня новую жизнь – достаточно фантастическую, чтобы быть счастливой, достаточно размеренную, чтобы оставить разуму шанс уцелеть».
Думал: «Это, конечно, совсем полная ерунда, наивный лепет раздавленного горем рассудка. Но я – полновластный хозяин в своей голове, сам могу решать, что станет для меня правдой. И – в сравнительно здравом уме, в условно трезвой памяти - выбираю верить в полную ерунду. Просто потому что с такой верой вполне можно жить».
Думал: «Не прибедняйся. Не «вполне», а очень даже распрекрасно можно жить. Чем ты, друг мой, и занимаешься вот уже почти год. Зачем притворяться?»
В одну из таких душистых майских ночей на балконе появился очередной гость. Не пришел, не прилетел, не вскарабкался снизу, цепляясь за балконные прутья и оконные решетки, не слез с крыши, а именно появился. Только что не было, и вот, пожалуйте, есть.
То есть, сперва это была гостья, высокая, как баскетболистка женщина с молодым лицом и длинными седыми волосами. Но уже секунду спустя превратилась в мужчину средних лет, среднего роста и средней же комплекции. Из него получился бы идеальный шпион – не просто без особых примет, но даже без единой мало-мальски запоминающейся черты.
- Ой, - сказал он. – Кажется, я кому-то не тому приснилась. Простите великодушно. Я и сам растерян. То есть, растеряна. Сама. Такое со мной впервые.
- Приснились? – удивился Марк. – Но мы, вроде бы, еще не спим. Я точно бодрствую. И Соус с Катей вон как носятся. Линас, Эсмеральда, а вы?
- Мне вообще никогда люди не снятся, - хором сказали оборотни и сами рассмеялись такому единодушию.
- Ну вот. А призраки спят только днем, - заключил Марк. – Если, конечно, это их состояние можно считать полноценным сном, в чем я, честно говоря, сомневаюсь.
- Совершенно не похоже на то, как я спал при жизни, - подтвердил призрак Иосиф. Призрак Мария тоже что-то пискнула, явно соглашаясь со своим опекуном.
- Правда, есть еще Соня, - вспомнил Марк. – Она-то как раз дрыхнет. До сих пор был уверен, что кроме пляшущих огоньков ей ничего не снится, но следует признать, что я совсем не специалист. Как думаете, вы можете быть сном саламандры?
- Вряд ли, - растерянно сказал незнакомец. – Насколько мне известно, я снюсь только людям... Погодите, а у вас тут и саламандра есть?!
- Не прямо тут, а в камине, - сказал влчак Линас. Иногда он становился до крайности педантичным.
- Ничего себе! – Незнакомец схватился за голову и вдруг расхохотался. – Вот это номер! Ну и компания у вас! Я и снов-то таких не припомню, а вы – наяву. Чокнуться можно!
- Еще как можно, - подтвердил Марк. – Но, к счастью, это только право, а не обязанность. Слушайте, а может быть, мы просто снимся вам? Это бы многое объяснило.
- Вы меня не путайте, - решительно сказал гость. – Я уже и так ничего не понимаю. Но совершенно уверена, что вы мне не снитесь. Сниться – это моя работа.
- Обычное дело, сапожник без сапог, - сочувственно заключила ворона Эсмеральда. – А как же вы отдыхаете?
- Это мне и самому интересно, - вздохнул незнакомец. – По-моему, никак. Не было пока прецедента.
- А хотите чего-нибудь выпить? – спросил Марк. – У нас есть грушевый сидр. И темный ром, но он на кухне. И, кажется, осталась Мариина кока-кола. Еще, теоретически, можно сварить кофе, но мне, честно говоря, лень. Зато могу поделиться своим чаем. Но учтите, он довольно крепкий.
- Я бы, честно говоря, все, что у вас есть попробовал. Я не жадный, мне просто интересно.
- А если бы и жадный, - ухмыльнулся Марк, открывая банку с сидром. – Подумаешь! Не самый тяжкий, на мой взгляд, порок. Я и сам жадный. Особенно до чужих тайн. Вот прямо сейчас мне ужасно интересно, как это возможно – быть чьим-то сном и в то же время отдельным человеком? Я думал, наши сны только у нас в голове. Ну, то есть, в сознании. В общем, понятно.
- Ну так сны бывают разные, - пожал плечами гость. – Одни, по вашему выражению, «только в голове», другие приходят извне. А самые интересные сновидения – это всегда сумма перечисленных факторов. Лично я люблю соваться в чужие сны на правах не наблюдателя, но действующего лица. Сознание сновидца действует на свое усмотрение, а я – на свое. Никогда не знаешь, как будешь выглядеть в следующую минуту. И каким именем тебя назовут. И что с тобой случится. Но разум, волю и память о себе это, конечно, не отменяет. Как и возможность повернуть все по-своему, когда надоест чужая игра. Невероятно интересно порой выходит. Но слушайте, похоже, быть увиденным наяву еще интересней! Никогда не думала, что со мной такое может случиться... Или «не думал»? А вот кстати, как я сейчас выгляжу? На кого похож?
- А разве вы сами не знаете? – опешила ворона Эсмеральда.
- Конечно нет. Откуда?
- Вы выглядите как мужчина средних лет, - сообщил влчак Линас. – Русые волосы, серые глаза...
- Идемте, - решительно сказал Марк.
- Куда?
- В коридор. У нас там висит зеркало. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, по крайней мере, так говорят. Вот и увидите. Если, конечно, вы отражаетесь в зеркалах. Что совершенно не факт.
Однако он все-таки отразился. Рассматривал себя недолго – бросил взгляд и отвернулся недовольный.
- Ужас. Какая скучная рожа. По-моему, ваше зеркало врет. Не может быть, что это я.
- На самом деле, ваше отражение похоже на то, что вижу я, - заверил его Марк. – Ничего ужасного, лицо как лицо. Думаю, его можно здорово оживить мимикой, она же гораздо важнее черт.
- Кстати да, - согласился незнакомец. – Но все равно немного обидно так выглядеть. Наверное, просто с непривычки. И еще удивительно, что я оказался мужчиной. Снюсь-то я кем придется, но в глубине души всегда была уверена, что я женщина. То есть, был уверен. Ай, ладно...
- В первую секунду вы и выглядели как женщина. Высокая такая. А потом почему-то передумали. Может быть вы просто и то, и другое?
- Скорее уж не то и не другое, - усмехнулся гость. – Как я могу быть чем-то конкретным? Полная ерунда. Просто заигрался. И устала. Забыл, как на самом деле обстоят мои дела. Наверное, в этом все дело.
- А может быть, попробуете поспать? – предложил Марк. – С вашей точки зрения такая идея звучит нелепо, я понимаю. Но все-таки новый опыт. Почему нет?
- Почему нет, - эхом откликнулся гость. – А что, давайте.
- Расстелю вам футон в кабинете, - решил Марк. Там вас никто не потревожит.
- Он же так и не попробовал напитки, - спохватился влчак Линас после того, как за гостем закрылась дверь. – Давайте ему отнесем.
Но когда они вошли в кабинет с подносом, таинственный незнакомец уже сладко спал, с головой накрывшись одеялом. Из-под одеяла выглядывали лишь копна рыжих кудрей, тонкая девичья рука, да длинный чешуйчатый хвост, с виду явно драконий. И Марк подумал, что пока, пожалуй, не готов увидеть все остальное. Может быть, завтра.
Но назавтра из спальни вышел все тот же мужчина средних лет, который вчера недовольно крутился перед зеркалом. Выпил залпом стакан воды, сонно спросил: «Ничего, если я еще немножко у вас посплю?» - и, не дожидаясь ответа, затопал обратно.
- Да на здоровье, - сказал ему вслед Марк. – Спите, сколько пожелаете, хоть до осени. Только уж простите великодушно, сегодня я буду шуметь. Надо забить несколько гвоздей. Но я быстро!
- Да пофигу, - блаженно улыбнулся гость. – Все равно ни черта не услышу.
Когда Марк заглянул в кабинет, сообразив, что неплохо бы предложить этому засоне поесть, тот уже снова крепко спал. Из-под одеяла на сей раз выглядывал не драконий хвост, а огромное крыло, белое, как вишневый цвет.
«Да, такого стуком молотка, пожалуй, не проймешь», - флегматично подумал Марк. И пошел приколачивать к стенам холсты. Сколько можно откладывать.
- Боже мой, какая красота, - сказала ворона Эсмеральда. – Я бы хотела такую юбку!
Марк знал, что в ее устах это наивысшая похвала. Да и сам был доволен картиной. Хотя начинал ее, совершенно не рассчитывая на мало-мальски сносный результат. И вообще ни на что не рассчитывая. Просто – почему бы и нет.
- И это только начало, - сказал он, машинально, по старой привычке вытирая кисть о штанину. – Истинно тебе говорю.
Спать лег на диване в гостиной, слишком коротком и узком. Можно было бы подняться в мансарду, но Марк заранее позаботился о ближайшем будущем: проснуться в помещении, пропахшем масляной краской и растворителем - одна из самых простых разновидностей счастья. Вообще непонятно, как столько лет без этого обходился, совсем бедный дурак.
Кошка Катя свернулась клубком в ногах, толстый кот Соус кое-как втиснулся между человеческой спиной и диванными подушками. Наверху лежали, обнявшись, ворона Эсмеральда и влчак Линас, в кабинете дрых без задних ног рыжий чужой сон с крыльями и хвостом, под потолком умиротворенно мерцали призраки, шептались о чем-то своем. В камине сладко спала саламандра Соня, веская причина никогда не съезжать из этой квартиры, которая, по правде сказать, понемногу становится тесновата для такой большой компании. Но тут уж ничего не поделаешь.
Первая часть.
Вторая часть.
«За красавцем» - это он как в воду глядел. Потому что когда на пороге появился поджарый волк с шерстью цвета декабрьского дождя и задорно улыбающейся пастью, Марк едва на ногах устоял от такой красоты. Эсмеральду можно было понять. Сам бы влюбился, честное слово. Если бы, конечно, тоже был оборотнем. Или хотя бы сукой соответствующей породы.
Но вслух восхищаться не стал, чтобы не смущать гостя. Сказал только:
- Заходи, пожалуйста. И учти, в этом доме живут кошки. Обижать их нельзя ни в коем случае.
Влчак Линас укоризненно покачал серебристой головой – дескать, за кого вы меня принимаете. А ворона Эсмеральда поспешно сказала:
- Я ему сразу рассказала про Соуса и Катю, ты что! А Линас сказал, что в жизни еще ни одной кошки не обидел. И странно было бы начинать именно сейчас.
- Вот и хорошо, - кивнул Марк. – Извини, Линас. Это не от недоверия к тебе лично. Просто кошки есть кошки. Они маленькие и беспомощные. Я должен их защищать.
Маленькая, условно беспомощная кошка Катя, тем временем, заняла позицию на самом высоком кухонном шкафу, и шипела оттуда так, что если бы звуком можно было убить, все присутствующие уже присоединились бы к компании домашних призраков.
Кот Соус, в отличие от Кати, не выказывал никаких признаков недовольства. А напротив, нацелился поиграть с роскошным хвостом Линаса. И даже успел пару раз цапнуть его лапой – для разогрева.
- Это же наш гость, - укоризненно сказал им Марк. – Как не стыдно задираться?
Соус тут же оставил хвост в покое и с независимым видом отправился к холодильнику, всем своим видом вымогая взятку за хорошее поведение. Катя не то чтобы прекратила шипеть, но приглушила звук. Зная Катин тяжелый нрав и консервативные привычки, Марк не сомневался, что умолкнет она только ближе к ночи, спрыгнет со шкафа где-нибудь под утро, перестанет всякий раз забираться туда при виде Линаса дня через три, а обнюхиваться с гостем начнет еще через пару недель. Зато потом Катя признает его своим, и вопрос будет закрыт – навсегда.
Пошли курить на балкон. Марк напряженно обдумывал, что может понадобиться гостю в первую очередь. Собаки у него никогда не было, зато некоторый опыт обращения с оборотнями уже имелся. И то хлеб.
- Так, - говорил он вороне Эсмеральде, - в холодильнике у нас только человеческая еда. Я имею в виду, никакого сырого мяса. Сходить в магазин?
- Ничего, так даже лучше. Пообедаем супом. Линасу надо привыкать.
- Ладно. Теперь что? Теперь одежда. Он какого роста? Я имею в виду, когда становится человеком. Мои вещи подойдут?
- Нууу, более-менее, - с сомнением протянула она. И тут же оживилась: - Так я же могу перешить!
- Отлично, тогда выбери что-нибудь сама. Только серый кашемировый свитер не трогай и джинсы ливайс. И черные брюки, которые с заглаженными складками. И все рубашки с вешалки. С ними я расстаться пока не готов. Сложенные стопкой - пожалуйста. И все остальное тоже.
Влчак Линас слушал их, смущенно улыбаясь. Ему явно было неловко причинять столько хлопот и одновременно чертовски приятно чувствовать себя объектом их общей заботы.
- Спасибо, - сказала Эсмеральда. – Слушай, а ничего, если Линас не сразу придет с тобой знакомиться? Я имею в виду, в человеческом виде. Потому что ему же надо освоиться. Принять человеческий облик для любого из нас дело пустяковое. А вот все остальное! Говорить вслух, носить одежду, даже просто двигаться... Я имею в виду не ходьбу, а жесты. Их же очень много, и каждый не просто так, что-нибудь да означает. Мне было гораздо проще, я городская птица, с детства за людьми наблюдаю, и память у меня цепкая. А у Линаса весь опыт – несколько месяцев жизни с людьми, которые его купили. Не беда, я ему помогу. Все получится. Но просто не сразу.
- Конечно, - кивнул Марк. – Не нужно спешить. Тем более, с Линасом мы уже распрекрасно познакомились. И какая разница, как он при этом выглядел? Будем считать, просто пальто не снял. А теперь я, с вашего позволения, запрусь в кабинете и стану отвечать на очередное паническое письмо из прошлой жизни. Мешать вам не буду, делайте, что хотите.
И, повернувшись к Эсмеральде, строго добавил:
- Только одно условие. Пока Линас – волк... ну, то есть, влчак – это твоя собака. И заботы соответственно твои. Кормить, гулять, одного надолго не оставлять, и так далее. Ясно? Потому что я просто не справлюсь. Очень много дел.
- Например холсты набивать на стены? – восхищенно спросила ворона Эсмеральда.
- Нет, дружище. Пока еще нет. Но в ближайшие дни я планировал, как минимум, выяснить, где они продаются.
Влчак Линас осваивал азы человеческого бытия довольно долго. Недели две его было не видно и не слышно, по крайней мере, внизу. Марк тактично перебрался в кабинет, чтобы не мешать влюбленным оборотням, и поднимался в мансарду только переодеться. Но в эти моменты дверь дальней спальни всегда была заперта, и никаких звуков оттуда не раздавалось. Несколько раз парочка выходила на прогулку – все чин чином, ворона Эсмеральда в ярком весеннем пальто собственного производства, влчак Линас в новеньком ошейнике, на элегантном длинном поводке; впрочем, его улыбка становилась день ото дня все более лукавой, парень явно делал успехи и предвкушал грядущий фурор.
И он его произвел. Потому что невысокий кареглазый блондин, в один прекрасный день спустившийся в гостиную, был похож скорее на какого-нибудь преуспевающего юриста, чем на лесного оборотня. Костюм в мелкую полоску сидел на нем лучше, чем на самом Марке, посадка головы выдавала врожденное достоинство, а говорил он с мягким, приятным и совершенно неопределимым акцентом, каким часто грешат полиглоты, невольно смешивающие воедино фонетические особенности всех изученных языков сразу. И только улыбка осталась прежней – на пол-лица. И по-прежнему наделяла своего владельца совершенно убийственным обаянием.
- Я вам бесконечно благодарен, - сказал Марку влчак Линас. – И впервые в жизни всерьез сожалею, что оборотни – не такие уж чудесные существа, как принято думать. Кроме как превращаться в людей, ничего путного не умеем. А я бы так хотел сделать для вас что-нибудь по-настоящему значительное!
- Вы уже сделали, - заверил его Марк. – Одним своим появлением. В детстве я прочитал много волшебных сказок, и все они были снабжены иллюстрациями, которые меня не устраивали – я даже рисовать учиться начал только затем, чтобы переделать эти картинки. А потом вырос, забыл, ради чего все затевалось... И вдруг появляетесь вы – самая совершенная из иллюстраций, да еще живая. Мне с вами сказочно повезло.
- Тем не менее, я вполне понимаю, сколь непросто живется хозяину дома, внезапно заполучившему незваного жильца.
- И в связи с этим великодушно готовы в любой момент вернуться в лес? – улыбнулся Марк. – Не пойдет. Эсмеральда вряд ли вас отпустит. И лично я этому только рад. С самого начала считал, что эта квартира слишком велика для меня. Думал, затоскую. А с гостями здесь вполне можно жить.
Май выдался теплый, так что камин топили только ради саламандры Сони, да и то одним символическим поленом. Ей, впрочем, хватало.
Марк купил маленький стол и плетеные кресла для балкона, ворона Эсмеральда сшила лоскутный тент, да такой яркий, что видно его было аж с Гедиминова холма – Марк специально залезал туда проверять. Влчак Линас, ко всеобщему удивлению, развел цветы, и под его присмотром они, не дожидаясь лета, разрослись, превратив балкон в миниатюрную модель непроходимых джунглей. Соус и Катя были в восторге, призраки, прежде прятавшиеся от солнца в стенах, оборудовали себе укрытие в цветочных горшках, и от такой жизни даже печальный призрак Мария понемногу выучилась улыбаться, а призрак Иосиф по секрету признался Марку, что испытывает порой странные ощущения, подозрительно похожие на счастье, которое и при жизни-то приходило к нему всего несколько раз - в детстве.
- Но этого не может быть, - растерянно добавил он. – Я же злодей и душегуб, пропащая душа, обреченная на вечные муки.
- Не говори ерунду, - отмахнулся Марк. – Вечных мук не бывает. Временные – о да, сколько угодно, с праздника жизни никто не уходит без такого подарка... Слушай, а может быть, отведенная тебе порция мук просто закончилась? А ты сперва не заметил. Могу тебя понять.
Теперь по вечерам часто собирались на балконе и не расходились до глубокой ночи. Окруженный кошками, оборотнями и призраками Марк пил чай, азартно брызгал Иосифа и Марию легким грушевым сидром, делился сигаретами с вороной Эсмеральдой, подкладывал котлеты в тарелку влчака Линаса, чей воистину волчий аппетит вечно страдал от излишней застенчивости хозяина. Саламандра Соня, вполне умиротворенная очередным вечерним поленом, в это время уже сладко дремала, закопавшись в угли, и искры ее сновидений разлетались по всем углам дома, недолговечные, холодные и веселые, как бенгальские огни.
«Если все это просто затянувшаяся галлюцинация, и мое бесчувственное тело лежит сейчас на больничной койке, окруженное врачами, остается просить лишь об одном: пусть они никогда не найдут нужное лекарство, - думал иногда Марк. И успокаивал себя: - Для такой галлюцинации я недостаточно гениален. Так что все правда, без вариантов. Это теперь и есть моя жизнь».
Думал: «Возможно, на небесах существует обычай нанимать на черную ангельскую работу невинноубиенных неверных жен? Думаю, из них получаются отличные ангелы, милосердные, сострадательные и неутомимые. А по выходным моя Надя, лежа на толстой груде слоистых облаков, придумывает для меня новую жизнь – достаточно фантастическую, чтобы быть счастливой, достаточно размеренную, чтобы оставить разуму шанс уцелеть».
Думал: «Это, конечно, совсем полная ерунда, наивный лепет раздавленного горем рассудка. Но я – полновластный хозяин в своей голове, сам могу решать, что станет для меня правдой. И – в сравнительно здравом уме, в условно трезвой памяти - выбираю верить в полную ерунду. Просто потому что с такой верой вполне можно жить».
Думал: «Не прибедняйся. Не «вполне», а очень даже распрекрасно можно жить. Чем ты, друг мой, и занимаешься вот уже почти год. Зачем притворяться?»
В одну из таких душистых майских ночей на балконе появился очередной гость. Не пришел, не прилетел, не вскарабкался снизу, цепляясь за балконные прутья и оконные решетки, не слез с крыши, а именно появился. Только что не было, и вот, пожалуйте, есть.
То есть, сперва это была гостья, высокая, как баскетболистка женщина с молодым лицом и длинными седыми волосами. Но уже секунду спустя превратилась в мужчину средних лет, среднего роста и средней же комплекции. Из него получился бы идеальный шпион – не просто без особых примет, но даже без единой мало-мальски запоминающейся черты.
- Ой, - сказал он. – Кажется, я кому-то не тому приснилась. Простите великодушно. Я и сам растерян. То есть, растеряна. Сама. Такое со мной впервые.
- Приснились? – удивился Марк. – Но мы, вроде бы, еще не спим. Я точно бодрствую. И Соус с Катей вон как носятся. Линас, Эсмеральда, а вы?
- Мне вообще никогда люди не снятся, - хором сказали оборотни и сами рассмеялись такому единодушию.
- Ну вот. А призраки спят только днем, - заключил Марк. – Если, конечно, это их состояние можно считать полноценным сном, в чем я, честно говоря, сомневаюсь.
- Совершенно не похоже на то, как я спал при жизни, - подтвердил призрак Иосиф. Призрак Мария тоже что-то пискнула, явно соглашаясь со своим опекуном.
- Правда, есть еще Соня, - вспомнил Марк. – Она-то как раз дрыхнет. До сих пор был уверен, что кроме пляшущих огоньков ей ничего не снится, но следует признать, что я совсем не специалист. Как думаете, вы можете быть сном саламандры?
- Вряд ли, - растерянно сказал незнакомец. – Насколько мне известно, я снюсь только людям... Погодите, а у вас тут и саламандра есть?!
- Не прямо тут, а в камине, - сказал влчак Линас. Иногда он становился до крайности педантичным.
- Ничего себе! – Незнакомец схватился за голову и вдруг расхохотался. – Вот это номер! Ну и компания у вас! Я и снов-то таких не припомню, а вы – наяву. Чокнуться можно!
- Еще как можно, - подтвердил Марк. – Но, к счастью, это только право, а не обязанность. Слушайте, а может быть, мы просто снимся вам? Это бы многое объяснило.
- Вы меня не путайте, - решительно сказал гость. – Я уже и так ничего не понимаю. Но совершенно уверена, что вы мне не снитесь. Сниться – это моя работа.
- Обычное дело, сапожник без сапог, - сочувственно заключила ворона Эсмеральда. – А как же вы отдыхаете?
- Это мне и самому интересно, - вздохнул незнакомец. – По-моему, никак. Не было пока прецедента.
- А хотите чего-нибудь выпить? – спросил Марк. – У нас есть грушевый сидр. И темный ром, но он на кухне. И, кажется, осталась Мариина кока-кола. Еще, теоретически, можно сварить кофе, но мне, честно говоря, лень. Зато могу поделиться своим чаем. Но учтите, он довольно крепкий.
- Я бы, честно говоря, все, что у вас есть попробовал. Я не жадный, мне просто интересно.
- А если бы и жадный, - ухмыльнулся Марк, открывая банку с сидром. – Подумаешь! Не самый тяжкий, на мой взгляд, порок. Я и сам жадный. Особенно до чужих тайн. Вот прямо сейчас мне ужасно интересно, как это возможно – быть чьим-то сном и в то же время отдельным человеком? Я думал, наши сны только у нас в голове. Ну, то есть, в сознании. В общем, понятно.
- Ну так сны бывают разные, - пожал плечами гость. – Одни, по вашему выражению, «только в голове», другие приходят извне. А самые интересные сновидения – это всегда сумма перечисленных факторов. Лично я люблю соваться в чужие сны на правах не наблюдателя, но действующего лица. Сознание сновидца действует на свое усмотрение, а я – на свое. Никогда не знаешь, как будешь выглядеть в следующую минуту. И каким именем тебя назовут. И что с тобой случится. Но разум, волю и память о себе это, конечно, не отменяет. Как и возможность повернуть все по-своему, когда надоест чужая игра. Невероятно интересно порой выходит. Но слушайте, похоже, быть увиденным наяву еще интересней! Никогда не думала, что со мной такое может случиться... Или «не думал»? А вот кстати, как я сейчас выгляжу? На кого похож?
- А разве вы сами не знаете? – опешила ворона Эсмеральда.
- Конечно нет. Откуда?
- Вы выглядите как мужчина средних лет, - сообщил влчак Линас. – Русые волосы, серые глаза...
- Идемте, - решительно сказал Марк.
- Куда?
- В коридор. У нас там висит зеркало. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, по крайней мере, так говорят. Вот и увидите. Если, конечно, вы отражаетесь в зеркалах. Что совершенно не факт.
Однако он все-таки отразился. Рассматривал себя недолго – бросил взгляд и отвернулся недовольный.
- Ужас. Какая скучная рожа. По-моему, ваше зеркало врет. Не может быть, что это я.
- На самом деле, ваше отражение похоже на то, что вижу я, - заверил его Марк. – Ничего ужасного, лицо как лицо. Думаю, его можно здорово оживить мимикой, она же гораздо важнее черт.
- Кстати да, - согласился незнакомец. – Но все равно немного обидно так выглядеть. Наверное, просто с непривычки. И еще удивительно, что я оказался мужчиной. Снюсь-то я кем придется, но в глубине души всегда была уверена, что я женщина. То есть, был уверен. Ай, ладно...
- В первую секунду вы и выглядели как женщина. Высокая такая. А потом почему-то передумали. Может быть вы просто и то, и другое?
- Скорее уж не то и не другое, - усмехнулся гость. – Как я могу быть чем-то конкретным? Полная ерунда. Просто заигрался. И устала. Забыл, как на самом деле обстоят мои дела. Наверное, в этом все дело.
- А может быть, попробуете поспать? – предложил Марк. – С вашей точки зрения такая идея звучит нелепо, я понимаю. Но все-таки новый опыт. Почему нет?
- Почему нет, - эхом откликнулся гость. – А что, давайте.
- Расстелю вам футон в кабинете, - решил Марк. Там вас никто не потревожит.
- Он же так и не попробовал напитки, - спохватился влчак Линас после того, как за гостем закрылась дверь. – Давайте ему отнесем.
Но когда они вошли в кабинет с подносом, таинственный незнакомец уже сладко спал, с головой накрывшись одеялом. Из-под одеяла выглядывали лишь копна рыжих кудрей, тонкая девичья рука, да длинный чешуйчатый хвост, с виду явно драконий. И Марк подумал, что пока, пожалуй, не готов увидеть все остальное. Может быть, завтра.
Но назавтра из спальни вышел все тот же мужчина средних лет, который вчера недовольно крутился перед зеркалом. Выпил залпом стакан воды, сонно спросил: «Ничего, если я еще немножко у вас посплю?» - и, не дожидаясь ответа, затопал обратно.
- Да на здоровье, - сказал ему вслед Марк. – Спите, сколько пожелаете, хоть до осени. Только уж простите великодушно, сегодня я буду шуметь. Надо забить несколько гвоздей. Но я быстро!
- Да пофигу, - блаженно улыбнулся гость. – Все равно ни черта не услышу.
Когда Марк заглянул в кабинет, сообразив, что неплохо бы предложить этому засоне поесть, тот уже снова крепко спал. Из-под одеяла на сей раз выглядывал не драконий хвост, а огромное крыло, белое, как вишневый цвет.
«Да, такого стуком молотка, пожалуй, не проймешь», - флегматично подумал Марк. И пошел приколачивать к стенам холсты. Сколько можно откладывать.
- Боже мой, какая красота, - сказала ворона Эсмеральда. – Я бы хотела такую юбку!
Марк знал, что в ее устах это наивысшая похвала. Да и сам был доволен картиной. Хотя начинал ее, совершенно не рассчитывая на мало-мальски сносный результат. И вообще ни на что не рассчитывая. Просто – почему бы и нет.
- И это только начало, - сказал он, машинально, по старой привычке вытирая кисть о штанину. – Истинно тебе говорю.
Спать лег на диване в гостиной, слишком коротком и узком. Можно было бы подняться в мансарду, но Марк заранее позаботился о ближайшем будущем: проснуться в помещении, пропахшем масляной краской и растворителем - одна из самых простых разновидностей счастья. Вообще непонятно, как столько лет без этого обходился, совсем бедный дурак.
Кошка Катя свернулась клубком в ногах, толстый кот Соус кое-как втиснулся между человеческой спиной и диванными подушками. Наверху лежали, обнявшись, ворона Эсмеральда и влчак Линас, в кабинете дрых без задних ног рыжий чужой сон с крыльями и хвостом, под потолком умиротворенно мерцали призраки, шептались о чем-то своем. В камине сладко спала саламандра Соня, веская причина никогда не съезжать из этой квартиры, которая, по правде сказать, понемногу становится тесновата для такой большой компании. Но тут уж ничего не поделаешь.
Только начало
Это совсем новый рассказ, который, конечно, рано или поздно войдет в очередной какой-нибудь сборник (и даже понятно, в какой). Но когда это еще будет. А рассказ можно читать вот прямо сейчас.
Эта публикация - подарок всем подписчикам, в какой бы форме они не оплачивали этот (необязательный) счет. Ну и всему человечеству за компанию - от меня и от них.
Первая часть
Переступив порог, сразу понял: «Эта квартира слишком велика для меня». Первого этажа – огромной кухни-гостиной с камином и маленького кабинета – одинокому человеку хватило бы с головой. Однако наличествовал еще и второй, мансардный: две спальни, очень большая светлая ванная и кладовая столь просторная, что по справедливости должна была бы достаться какой-нибудь потерявшей чувство меры моднице – под гардеробную. И балкон с роскошным видом на Старый Город, как контрольный выстрел, точнее, удар мечом, окончательно и бесповоротно разделивший сознание надвое. Та часть, которая захапала себе весь рассудок, печально думала: «Не годится», вторая же истошно вопила: «Хочуууууууу!» - как избалованный ребенок, впервые попавший в магазин игрушек.
Вся эта роскошь, впрочем, отчаянно нуждалась в ремонте, если не капитальном, то хотя бы косметическом. Стены, выкрашенные когда-то в сочный зеленый и оранжевый, выцвели до пастельных оттенков и украсились следами бесчисленных гвоздей, паркет рассохся, плинтус мужественно держался на честном слове, но явно подумывал о дезертирстве, газовая плита и сантехника функционировали вполне исправно, но вид их внушал сострадание. Потолки бережно сохранили на память следы всех дождей, прошедших в городе со времен Балтийской Антанты . Люстры были бы уместны разве что в коллекции небогатого и неприхотливого любителя дизайна семидесятых. Сравнительно новыми оказались только окна, но даже их установили до наступления светлой эпохи стеклопакетов. Что, конечно, поправимо – при желании. Да вообще все поправимо - кроме, разве что, отсутствия этого самого желания. Которому совершенно неоткуда взяться.
Подумал: «Конечно, я не стану возиться с ремонтом. Еще чего».
Подумал: «За те же деньги можно купить новехонькую квартиру в идеальном состоянии. Причем не где-нибудь на дальней окраине, а здесь же, на Вингрю, в соседнем дворе. Только, конечно, раза в три меньше. Но в моем положении это скорее дополнительное достоинство.
Подумал: «В доме, рассчитанном на большое число жильцов, мы с моим одиночеством будем выглядеть нелепо и жалко».
Подумал: «Совершенно очевидно, что эта квартира мне не подходит».
Спросил:
- А документы к продаже уже подготовлены?
Юный белобрысый риэлтор энергично кивнул.
- Хоть сейчас можно подписывать.
Словно бы со стороны услышал, как какой-то жизнерадостный идиот произносит:
- Тогда не будем тянуть.
И только потом понял: боже, да это же я говорю! Но вмешиваться почему-то не стал. Иногда неудачное решение – самое лучшее. Затем и рождается человек на этой прекрасной земле, чтобы жизнь его была полна нелепостей и регулярно шла наперекосяк. Такое уж это специальное место. И думать, будто ты создан для чего-то иного – не просто гордыня, но еще и глупость.
Ну, по крайней мере, спалось в новом доме отлично. Как будто все поколения прежних жильцов бережно складывали по углам свои лучшие сновидения в надежде передать их наследникам, но не сложилось, и теперь фамильные сокровища перешли к новому хозяину вместе с дисковым телефонным аппаратом ярко-красного цвета и пыльными темными шторами, которые бывшие владельцы поленились снять перед продажей.
Из любопытства переночевал во всех помещениях по очереди, перетаскивая с места на место футон, с горем пополам заменявший пока полноценное ложе. Покупать мебель в эту огромную квартиру было почти так же лень, как делать ремонт, но ясно, что какой-то минимум все же нужен. И для начала неплохо бы понять, какую комнату обставлять первым делом. А может быть и вместо всех остальных – как пойдет.
С изумлением выяснил, что везде хорошо в равной степени. От растерянности купил сразу два дивана – вниз и наверх. И большую удобную кровать в дальнюю спальню. Книжные полки, стол и кресло для кабинета. И еще обеденный стол и стулья в гостиную, хотя представления не имел, зачем они могут понадобиться. Просто выполнил безмолвное требование пространства, заполнил пустоту. Избавился от древних штор и повесил новые, цвета свежей травы, полупрозрачные, чтобы солнце светило сквозь них по утрам как неведомая зеленая звезда. Обрадованный достигнутым эффектом, побежал покупать зеленые половики, пледы и полотенца. Вышло, как минимум, забавно. И уютно. И чрезвычайно оптимистично – вот уж не ожидал.
Кот пришел сам. Ну, как кот - котёнок. Примерно четырехмесячный – так потом сказал ветеринар. Возвращаясь домой с очередной охапкой покупок, обнаружил возле подъезда толстого, чистого, явно домашнего котёнка в зеленом противоблошином ошейнике. Удивительной окраски - не белый, не рыжий, а светло-кремовый, с теплым оттенком яичного желтка, как Надин фирменный сливочный соус, хоть в миску его сажай.
Спросил:
- Эй, дружище, ты что, потерялся? В окно выскочил? Ничего, бывает.
Котёнок коротко мяукнул, что, вероятно, символизировало полное согласие по всем пунктам. Важно задрав трубой слишком пушистый по контрасту с короткошерстым тельцем хвост, вошел в подъезд, а там резво рванул на последний этаж, остановился возле облупившейся белой двери и требовательно пискнул – дескать, открывай.
Впустил зверька в полной уверенности, что хозяева найдутся нынче же вечером. Достаточно обойти подъезд, и сразу обнаружатся оболтусы, неосторожно распахнувшие окно. Ну или входную дверь. Кошки – великие мастера незаметно выскакивать из квартиры, за ними глаз да глаз.
Обошел с котёнком на руках весь подъезд и еще три соседних. Не обнаружив желающих забрать свое сокровище, начал понимать, что влип. Но ничего не поделаешь, вернулся домой. Покрошил в блюдце куриную грудку из супа и с изумлением наблюдал мгновенное превращение маленького трогательного комочка в опасного хищника. Зверю с таким темпераментом и аппетитом следует подавать на ужин целого индюка. Причем живьем.
Прикончив курицу, апокалиптический клыкастый монстр немедленно обрел прежний невинный облик и нежно замурлыкал. Осторожно погладил котёнка одним пальцем – как будто увеличил громкость. Мурлыканье заглушило не только деликатную фортепианную музыку за стеной, но и рев забуксовавшего во дворе автомобиля.
Вздохнул и пошел в кабинет писать объявление о находке. Думал: «Распечатаю, наклею во всех соседних дворах. И может быть, имеет смысл развесить несколько экземпляров по ветеринарным клиникам? Надо бы узнать, где ближайшие. И поискать в интернете какие-нибудь специальные городские форумы о найденных и пропавших животных. Наверняка они есть. Не может не быть».
Тем временем найденное (оно же пропавшее) животное протиснулось в кабинет через неплотно закрытую дверь, забралось на колени и снова оглушительно замурлыкало. Погладил котёнка – на этот раз не пальцем, а всей ладонью. Сказал:
- Не горюй, найдем твоих хозяев. Куда они от нас денутся.
Котёнок перестал мурлыкать и громко, сердито мяукнул, почти тявкнул. Обхватил лапами руку, прижался к ней щекой – дескать, никуда тебя не отпущу. И сам не уйду – еще чего.
Изумленно спросил:
- Ты что, хочешь остаться у меня?
Громогласное торжествующее мурлыканье сотрясло стены.
Совсем растерялся. Сказал:
- Но я не могу... Ну сам подумай, что я буду с тобой делать? Никогда не держал кошек. И вообще никаких зверей. Даже не знаю, как тебя правильно кормить. И чем ты можешь, не приведи боже, заболеть. – И, прекрасно осознавая нелепость попытки объясниться с неразумным зверьком, добавил: - Тебе со мной будет скучно.
Если бы котёнок умел говорить, он, несомненно, сказал бы сейчас: «А это уже совсем смехотворный аргумент». Но и так было понятно.
Сказал:
- Меня зовут Марк. А тебя будут звать Соус.
Объяснил:
- Просто ты такого же цвета, как сливочный соус, который делала моя жена. Специально к рыбе, которую я жарил. Знаешь, как было вкусно?
И заплакал, зарывшись лицом в меховой загривок, пахнущий теплой шерстью, топленым молоком и еще почему-то сырой землей.
Уже на третий день казалось, что котёнок, сентиментально нареченный Соусом, был всегда. Всегда ел из фаянсового блюдца с незабудками, всегда, булькая от восторга, встречал на пороге, всегда прижимался носом к оконному стеклу, наблюдая за воробьями, всегда укладывался спать рядом с Марком, крепко ухватившись лапами за его руку – от меня не убежишь! – и тарахтел, как целая дивизия бархатных газонокосилок.
Теперь стало очевидно, что даже квартира заранее выбиралась с учетом Соусовых потребностей: достаточно просторная для игр и беготни, достаточно обшарпанная, чтобы не рыдать по ободранным стенам, с широкими подоконниками для дневного сна, балконом, худо-бедно заменяющим сад, и даже с двумя ванными комнатами: та, что наверху - для человека, тесная и темная внизу - для кошачьего лотка. С этой точки зрения действительно идеальное жилище.
Кот, конечно, совершенно не способен защитить своего человека от лихих гостей и прочих бед. Однако кошачье присутствие в доме удивительным образом успокаивает человеческие нервы. Как будто рядом с котёнком ты находишься под самой надежной охраной. Вроде бы, понимаешь, что это не так, а все равно работает.
Прежде, проснувшись среди ночи в пустом доме от чьих-то громких безутешных рыданий, Марк одной рукой схватился бы за сердце, пытаясь унять его бешеный стук, а другой принялся бы шарить наугад в поисках подходящего оружия. И только потом сообразил бы, что плачущее навзрыд существо вряд ли представляет собой серьезную опасность для окружающих. Но и тогда бы не успокоился. И руки, небось, тряслись бы от избытка адреналина, нащупывая в темноте провод ночника, или коробок спичек.
А теперь даже не вздрогнул. Сперва вообще не обратил внимания – мало ли, кто там плачет за стеной. Всякое бывает. Перевернулся на другой бок и приготовился спать дальше. Соус недовольно мякнул, шлепнул мягкой лапой по затылку – дескать, чего вертишься, смирно лежи. Это было так смешно, что проснулся окончательно. И только тогда понял, что рыдают вовсе не за стеной, а где-то совсем рядом.
Включил свет, огляделся. Вроде бы, никого. Может быть, в коридоре? Или вообще внизу? Все двери нараспашку, а акустика в квартире очень хорошая, хоть и странная, как во многих старых зданиях: в одной точке слышно все, что происходит в доме, а уже в метре от нее – полная тишина, если что, не докричишься.
Подумал: «А может, мне просто мерещится? Вообще-то, сойти с ума в моем положении совершенно нормально. А вот упорно оставаться нормальным – сущее безумие с моей стороны».
Невольно ухмыльнулся собственному мрачному каламбуру. За неимением иных свидетелей спросил котёнка:
- Ты тоже слышишь, что кто-то ревет? Или это моя персональная галлюцинация?
Соус зевнул, потянулся, с недовольным видом спрыгнул с постели и выскочил в коридор, а потом громко, демонстративно затопал по лестнице вниз. Плач, откуда бы он ни раздавался, незамедлительно стих. Марк немного помешкал и отправился следом за котёнком. Подумал – ладно, покормлю его лишний раз, если уж подскочили. А сам, может, чаю попью.
Свет включать не понадобилось, гостиную озаряла полная луна, на удивление крупная и торжественная, как театральная люстра. Марк подивился причудливому эффекту: самый удаленный от окон угол был освещен гораздо лучше, чем остальное помещение. Но тут же понял, что дело не в луне, просто в углу появился некий дополнительный источник света. Подумал: «Я все-таки молодец, схожу понемножку с ума. Купить новый торшер, не приходя в сознание - это надо уметь. Интересно, когда успел-то? Вроде бы, весь день вообще из дома не выходил. Впрочем, если я действительно псих, это мне только кажется».
Соус явно не одобрял новый предмет интерьера. Занял диспозицию на условно безопасном расстоянии от источника бледного света, выгнул спинку и шипел на противника, как самый настоящий большой кот. Невозможно не рассмеяться.
Спросил сквозь смех:
- Ну и чего ты разошелся? Вечером тебя, вроде бы, все устраивало. Не скандалил.
Подошел, чтобы погладить рассерженного котёнка, и только тогда понял, что в углу вовсе не торшер. А просто очень большое светящееся пятно. Оптический, так сказать, эффект. Стало быть, никаких покупок в бессознательном состоянии. Сумасшествие отменяется. Или все-таки не отменяется? Просто переписываем диагноз. Вместо «провалы в памяти» - «зрительные галлюцинации». И слуховые заодно. Потому что светящееся пятно задергалось и разразилось новой порцией рыданий. Горьких, навзрыд.
Подумал: «Господи, какая же несчастная у меня получилась галлюцинация! Экий я, оказывается, депрессивный хмырь. А думал, хорошо справляюсь».
- Вы что, видите меня? – неожиданно спросил рыдающий. Не прекращая при этом всхлипывать и даже подвывать.
От растерянности Марк заговорил преувеличено вежливо, как герой пьесы, написанной в девятнадцатом веке какой-нибудь благовоспитанной барышней:
- Из не поддающихся идентификации предметов обстановки я вижу здесь только светящееся пятно. Если это вы и есть, мой ответ следует считать положительным. Если же вы выглядите как-то иначе, то увы...
- Я не пятно, - обиженно сказал голос. – Я призрак.
Даже рыдать перестал от возмущения. Что, впрочем, к лучшему.
- Призрак? – удивился Марк. - А я думал, вы моя галлюцинация. Впрочем, одно другому совершенно не мешает.
- Ничего подобного, - буркнуло пятно. – Галлюцинация – плод больного воображения. А я объективно существую. Меня Иосифом зовут. И кот ваш на меня рычит – вот вам и доказательство.
- Ладно, - великодушно согласился Марк. – Договорились. Объективно, так объективно. Я только за. А почему вы не похожи на человека?
Спросил и тут же понял: а вот и неправда. Вполне антропоморфный силуэт, просто очень уж зыбкий и неопределенный. И лица не разглядеть. «Видимо его черты я пока недогаллюцинировал, - подумал он. – Плохо стараюсь. Совсем ледащий псих».
Извинился:
- Простите великодушно. Вопрос снят как некорректный. Уже вижу, что похожи.
Взял на руки Соуса, который к этому моменту явно начал выдыхаться, но продолжал шипеть из последних сил. Видимо прекратить скандал ему мешали романтические представления о воинской доблести. Но оказавшись на руках, котёнок немедленно успокоился, даже шерсть на загривке больше не топорщил. Одним ужасающим хтоническим существом в доме стало меньше. Вполне можно жить.
- Звери меня всегда видят, - заметил призрак Иосиф. – Очень беспокоятся. Я им почему-то не нравлюсь. А вот люди в упор не замечают. Вы за все время первый. Я уже давным-давно всякую надежду потерял.
- А вам нужно, чтобы вас видели?
- Просто позарез! Суть наложенного на меня проклятия, как я понимаю, в том и состоит, что я испытываю постоянное желание жаловаться и искать сочувствия у окружающих. Но при этом люди меня не видят и, как правило, даже не слышат. Повергая, тем самым, в пучину скорби и отчаяния.
- Если так, я непременно постараюсь регулярно видеть вас и впредь, - пообещал Марк. – Хотя, по правде сказать, не знаю, зависит ли это от моих намерений.
- Совершенно не зависит, - заверил его призрак. – В том смысле, что если один раз увидели, то и потом сможете. Что, полагаю, весьма досадно для вас. Зато для меня – великое благо.
- Нет, что вы, вовсе не досадно, - вежливо возразил Марк. И умолк, лихорадочно размышляя, что бы еще такого сказать.
Когда не знаешь, о чем поговорить с собственной галлюцинацией, чувствуешь себя совсем пропащим занудой, скучным старым хрычом.
Спросил наугад:
- Вы умерли в этом доме? И с тех пор являетесь его жильцам?
- Не в этом, - печально ответил призрак Иосиф. - Уже сам толком не знаю, в каком именно. Я заблудился.
- Заблудились?!
- Ну да. Люди, въехавшие в мою квартиру, не обращали на меня внимания, как я ни старался нарушить их покой. И я решил попытать счастья в соседнем доме. Потом в следующем. Как-то отважился свернуть за угол. И еще раз, и еще. Во все дома заглядывал – без толку. Далеко забрел. В монастыре у францисканцев надолго застрял. Надеялся, вот нагрешит какой-нибудь монах как следует, а потом помрет, скажем, в пост с перепоя – глядишь, будет мне приятель. Поселился в тамошней библиотеке. Я при жизни малограмотный был, даже газету прочитать толком не мог. А там пристрастился к книгам. Мертвому среди книг легко. Вроде и не читаешь, а они все равно свое нашептывают, отвлекают от тоски. Но потом мне и книги надоели, а монахи, хоть и грешили изрядно, призраками не становились, зря я на них рассчитывал. Я утратил надежду обрести собеседника и решил вернуться домой, но понял, что не знаю, куда идти. Город так изменился! И названия улиц новые. Ничего не узнаю. А может, уже и дома моего нет, здания тоже не вечные. Так и скитаюсь с тех пор.
- Ясно, - кивнул Марк. Задремавший было котёнок завозился на руках, отвлекая его от беседы, и призрак Иосиф это сразу почувствовал.
- Скорбь моя безмерна и бесконечна, - угрожающе сказал он, явно собираясь снова зарыдать.
- Вам бы сейчас выпить, - вздохнул Марк. – Но призраки, если я правильно понимаю, не могут...
- А у вас есть выпивка?
Сияющее пятно взволнованно задергалось, словно уже начало взбивать в невидимом шейкере какой-нибудь хитроумный коктейль.
- Мускатное вино и темный ром. Но как?..
- Меня можно побрызгать, - поспешно объяснил призрак Иосиф. - Ну, как бабы белье перед глажкой поливают. Набрать полный рот и – пффффффф! Я совершенно уверен, что подействует. Всегда мечтал кого-нибудь об этом попросить.
- Интересная технология, - ухмыльнулся Марк. – И, главное, угощающий тоже не в обиде. Сейчас попробуем. Так ром или вино?
- Ром, - твердо сказал призрак Иосиф. – Я пробовал ром всего дважды и мечтал о нем все эти годы. Сто двадцать семь долгих трезвых лет, исполненных одиночества и лютой тоски.
- Ужас, - содрогнулся Марк. И пошел за бутылкой.
Пока рылся в кухонном шкафу, думал: если предположить, что призрак настоящий, не дурацкая галлюцинация, значит, жизнь после смерти все-таки есть? Хоть в какой-нибудь форме, неважно сейчас, в какой. Вообще все неважно, если существует малейшая надежда еще когда-нибудь встретить Надю. Ради такой постановки вопроса стоило сойти с ума.
Несколько минут спустя Марк сидел на диване, прижимая к животу сонного Соуса, и, задрав голову к потолку, наблюдал пляску нескольких тысяч крошечных клочков сияющего тумана, на которые в экстазе рассыпался призрак Иосиф.
- Как же хорошо! – сказал тот, собравшись, наконец, в подобие целого существа. И несколько раз перекувыркнулся – видимо, от избытка чувств.
- Повторить? – предложил Марк.
- Лучше не стоит. Я, если вовремя не остановлюсь, больших бед могу натворить. Уже, собственно, натворил. Жену порешил и хахаля ее за компанию, а сам повесился – и все по пьянке, в беспамятстве. Пришел в себя – а уже мертвый. И как это вышло, едва помню. Ничего себе сюрприз! Называется с добрым утром.
- О господи, - выдохнул Марк.
- Ну а чего вы ждали? От хорошей жизни призраками не становятся, - рассудительно заметил Иосиф. – Сами подумайте, в каком состоянии надо быть, чтобы мимо собственной смерти промахнуться, не в те ворота войти... Да не переживайте вы так. Давно дело было. И ничего не исправишь.
Помолчали.
- Вы ее очень любили? – спросил Марк.
- Да не особо. Честно говоря, совсем не любил. Нас же родители поженили. Сами друг на друга и смотреть не стали бы - ни я, ни она.
К такому признанию Марк не был готов. Уставился на светящееся пятно, распахнув рот.
- Но зачем тогда было вешаться? – наконец выдавил он.
- Да черт теперь разберет. Говорю же, пьяный был. И каторги испугался. Помню, что себя жалко стало. Так жалко! Жизнь свою загубил сдуру, ни за что. Так лучше уж сразу в петлю, чтобы не мучиться дальше. А оно вон как повернулось. Знал бы заранее, лучше бы каторгу перетерпел.
- А это очень плохо – быть мертвым? – встревожился Марк.
- Каково мертвым - не знаю. Говорю же, мимо смерти промахнулся. Но сердцем чую, зря промахнулся, там-то куда как слаще. Да вообще все слаще, чем эта моя темная, тяжкая как чугун тоска. Одно удовольствие осталось – как следует поплакать. Особенно когда кто-то слышит. Сразу легче становится. Так легко, будто и не было ничего. Просто привиделось спьяну.
- Это я как раз могу понять, - сказал Марк. – Мне тоже не с кем поговорить. Разве вот с котом, да и тот у меня недавно. Всего несколько дней, я еще толком не привык. А моя история чем-то похожа на вашу.
- Тоже убили жену? – бестактно обрадовался призрак Иосиф. – И никто не догадался? Не поймали? И никакой каторги?
- Ее убил не я. А любовник. О существовании которого я, конечно, даже не подозревал. Его-то как раз поймали; собственно, сам и признался, не стал тянуть. На суде говорил, что убил из ревности, потому что она не хотела от меня уходить. Дескать, пять лет ее уговаривал, и ни в какую. Пять лет, надо же! А я, дурак, все эти годы думал, у нас все в порядке. Представляешь?
Сам не заметил, как перешел на «ты».
- Не представляю, - сказал призрак Иосиф. – Я свою не любил, а измену сразу почуял.
- Так наверное потому и почуял, что не любил, - вздохнул Марк. – Когда любишь, не до того. Ну или это только я такой дурак. Ай, неважно. Что было – было, как есть, так и есть. Задним числом ничего не исправишь.
- Это да, - авторитетно подтвердил призрак Иосиф. – А как хорошо было бы.
Помолчали.
- Так ты не против, если я буду иногда являться? – осторожно спросил призрак. – Для меня это большое утешение – поплакать при свидетеле. А поговорить – вообще счастье.
- Да являйся на здоровье хоть каждый день. Ты для меня тоже утешение.
- Это как же такое может быть?
- Если ты есть, значит смерть – еще не конец, - объяснил Марк. – Значит, что-то еще происходит с нами потом. И Надя тоже каким-то образом есть. И я там когда-нибудь буду.
- И поквитаешься с ней? – понимающе ухмыльнулся призрак Иосиф. – Я бы на это, честно говоря, не слишком рассчитывал.
- Да не поквитаюсь, - устало вздохнул Марк. – Просто скажу: я совсем не сержусь, ты что. Человек может совершать сколько угодно ошибок, они не отменяют всего остального. Не обесценивают. Не перечеркивают. И вообще ничего не значат. Человек изначально придуман нелепым и несовершенным, следовательно, когда делает глупости, обманывает и даже предает, он поступает в соответствии со своим предназначением, то есть, абсолютно правильно, нечем нам друг друга попрекать. Скажу: единственная настоящая измена – это смерть, но я не сержусь даже за это. Потому что любил тебя восемнадцать долгих лет, каждый день просыпался рядом с тобой счастливым, и вот это – точно неотменяемо. В отличие от всего остального на свете.
Помолчав, добавил:
- Впрочем, после смерти наверное можно вообще ничего не говорить. Потому что и так понятно. Но тогда, получается, и Наде понятно? Без дополнительных объяснений? Вот прямо сейчас, пока мы тут сидим, она уже все про меня знает. И если это не утешение, то что тогда оно.
- С причудами ты, - призрак Иосиф озадаченно покачал верхней частью сияющего пятна, которую предположительно следовало считать его головой. – При жизни я сказал бы, небось, что ты святоша и тряпка. А сейчас, знаешь, даже завидую.
- Нечему тут завидовать, - отмахнулся Марк. – По итогам-то мы с тобой примерно в одинаковом положении. Ну, разве что, меня все видят и слышат. Но я при этом скрываюсь и молчу. Надо понимать, в том и состоит суть наложенного на меня проклятия. И кому легче от того, что я сам на себя его наложил? Ты, впрочем, тоже сам. В этом я совершенно уверен.
Проснулся утром на диване в гостиной, в обнимку с урчащим котом. Подумал: «Ну и сон мне приснился. Ничего себе прилег отдохнуть. Но хоть во сне выговорился. И то хлеб».
Весь день Марк делал вид, будто его совершенно устраивает это нехитрое объяснение. Но когда вечером услышал доносящиеся снизу рыдания, понесся вниз, ликуя, как ребенок, внезапно обнаруживший под елкой настоящего Санта Клауса вместо переодетого отца. Приструнил зашипевшего было Соуса:
- Это наш гость. Будь с ним, пожалуйста, вежлив.
И, приветливо улыбнувшись, спросил:
- Эй, призрак Иосиф, будешь дальше плакать? А то может рому? А хочешь, чаем на тебя брызну? С лимоном, например?
Рыдания немедленно прекратились.
- Честно говоря, я бы не отказался от обоих напитков, - сказал призрак. – Но если непременно надо выбирать что-то одно...
- Не надо выбирать, - успокоил его Марк. – И, кстати, если хочешь, можешь еще поплакать и пожаловаться, пока вода закипает. Не стесняйся. Я же понимаю, что тебе так легче.
С тех пор призрак Иосиф регулярно появлялся по вечерам, неназойливо мерцал в своем углу, тихонько всхлипывая и подвывая, терпеливо ждал, пока Марк спустится в гостиную, обрызгает его горячим сладким чаем, добавит несколько капель рома, и скажет: «Давай, дружище, рассказывай о своих несчастьях». Через пару недель такой прекрасной жизни призрак Иосиф с удивлением обнаружил, что жаловаться ему надоело. Каждый день одно и то же – какая скука! И неожиданно оказался интереснейшим собеседником. Жизнь в монастырской библиотеке пошла призраку на пользу, так что Марку все реже приходилось вежливо изображать заинтересованность. И все чаще он засиживался в гостиной до рассвета, заслушавшись рассказами нового приятеля. И даже немного скучал в те вечера, когда призрак Иосиф пропускал визиты, объясняя, что боится надоесть. Но Марк подозревал, что в нем просто проснулось любопытство к жизни, и теперь призрак слоняется по ночному городу, пользуясь возможностью заглядывать в чужие дома. А может быть, и в места куда более интересные.
Так или иначе, но случались в их с Соусом жизни вечера без всяких гостей. Эти вечера Марк употреблял с пользой: приучал котёнка к прогулкам на балконе. Вернее, приучал себя не хвататься за сердце всякий раз, когда Соус высовывает за прутья решетки любопытный нос, а за ним – и добрую часть туловища. Говорил себе: «Радость превыше безопасности, наши близкие не должны сидеть взаперти только потому, что мы за них боимся». Рассуждал искренне, на практике же пока удавался только компромисс: котёнок гулял на балконе, но под строжайшим присмотром. И ровно столько, сколько выдерживали хозяйские нервы. То есть, не очень долго.
В один из таких вечеров, открывая балконную дверь, Марк увидел, как светится в темноте огонек чужой сигареты. Совершенно не испугался, просто подумал: «Но как?» Тут же объяснил себе: «С крыши, видимо, слезли». Следующим закономерным вопросом было: «Но зачем?» И ответ на него вряд ли следовало придумывать самостоятельно. Лучше просто спросить.
- Ой!
Голос был довольно низкий, с приятной хрипотцой, но явно женский. «Совсем хорошо, - подумал Марк. – Значит драки точно не будет. С женщинами обычно можно договориться».
Соус, похоже, придерживался того же мнения. Перестал прижиматься к хозяйской ноге и ускакал во тьму – обнюхивать незваную гостью.
- Извините меня, пожалуйста, - сказала женщина и зачем-то поспешно погасила окурок, как будто Марк был ее отцом, уже не раз требовавшим покончить с пагубной привычкой.
У незнакомки был забавный носатый профиль, обрамленный копной коротких темных волос. Когда же она повернулась анфас, в лунном свете блеснули белки глаз, огромных, как у персонажей японских мультфильмов. Все остальное скрывала темнота.
- Я не знала, что в этой квартире уже опять живут. Давно здесь не была, а окна темные, - скороговоркой объяснила она. – Никому не хотела мешать. Только покурить спокойно. Я раньше часто сюда приходила.
- Через крышу?
- Можно сказать и так.
Объяснил:
- Просто у меня свет в мансарде наверху горит. Странно, что вы не заметили.
- Заметила. Просто не знала, что это одна и та же квартира. Думала, разные. Я же внутри никогда не была.
Резонно.
Спросил:
- Так вы – соседка? А из какой квартиры? Впрочем, не хотите – не говорите. Вам дома не разрешают курить, и вы сюда лазаете через крышу? Слушайте, но это же очень опасно! Крыша крутая, а черепица скользкая, особенно после дождя. Я бы на вашем месте просто во дворе где-нибудь прятался. Лучше – в соседнем, чтобы уж точно не застукали... А знаете что? Если хотите, можете через дверь заходить. В смысле, звонить, я вам открою и выпущу на балкон. Днем можете не застать, но вечерами я обычно дома. И спать ложусь очень поздно. Серьезно, не стесняйтесь.
- Боже, вы такой хороший! – изумленно сказала она. – Спасибо! Только знаете, мне через крышу совсем не трудно и не опасно. Строго говоря, я не то чтобы именно через крышу... Ай, ладно! Хотите, правду скажу? Только не смейтесь! Обещаете?
- Обещаю, - твердо сказал Марк.
И сдержал слово. Потому что когда незнакомая тощая девица, внезапно застуканная на балконе, говорит: «Я сюда прилетела», - это совсем не смешно. Забавно и немножко чересчур глупо, но по-детски мило. Никакого повода хохотать.
- Конечно, вы не верите, - вздохнула она. – Но это нормально, никто бы на вашем месте не поверил. Ладно, смотрите.
Предложение «смотрите», произнесенное в почти полной темноте, звучит как издевательство. Но ворону, несколько секунд спустя вспорхнувшую на балконные перила, Марк все-таки разглядел. А что гостьи больше нет, до него дошло не сразу. Когда понял, отправился в тот угол, где она стояла, и тщательно ощупал стену. Вот интересно, зачем?
Ворона несколько раз каркнула, да так громко, что Соус запаниковал и спешно ретировался в комнату. Марк же остался на месте. Наградой ему стало не то чтобы феерическое, но вполне высокохудожественное зрелище: полет вороны при свете ущербной луны. Озадаченно проводил ее взглядом, пожал плечами и пошел было в гостиную утешать перепуганного котёнка. Но его окликнули.
- Теперь убедились?
Девица была на месте. Торжествующе улыбнулась, наслаждаясь его растерянностью.
Сказал:
- Ну вы даете.
А как еще такое комментировать?
- Можно на «ты», - предложила она. - Я - всего лишь птица, незачем церемониться.
- Принято. Но и ты тогда не «выкай». Я – всего лишь человек. Тоже не бог весть какая цаца.
- Какой ты милый, – улыбнулась гостья. И, помявшись, спросила: - А у тебя случайно не найдется сигареты? Во дворе возле урны, как назло, ни одного бычка. А дальше я не полетела.
- У меня только самокрутки. Рисовая бумага, табак «Голден Вирджиния». И без фильтра. Девочкам такие не нравятся.
- Все равно давай. Всяко лучше, чем окурки. Ужасно неудобно быть оборотнем! У людей все стоит денег, а птицам непросто их добывать. Да и хранить потом особо негде.
- Можешь хранить у меня на балконе, - предложил Марк. – Если уж все равно сюда иногда прилетаешь. Хочешь, поставлю тут какую-нибудь коробку? Я не стану таскать твои сбережения, честно!
- Верю, - улыбнулась гостья, затягиваясь дымом. – И сигарета у тебя отличная, зря ты ее оклеветал. Надо будет потом попробовать поклевать этот табак. Уверена, он очень вкусный. Отсыплешь щепотку?
И только тогда, слушая этот абсурдный диалог как бы со стороны, Марк, наконец, по-настоящему удивился. Называя вещи своими именами, как минимум, охренел. Но не подал виду. Регулярные чаепития с призраком, что ни говори, дисциплинируют сознание и воспитывают невозмутимость. Всем бы рекомендовал.
- Меня зовут Эсмеральда, - представилась гостья. – Я знаю, что с человеческой точки зрения это довольно вычурное имя. Да и с вороньей, честно говоря, тоже. Но для оборотня, по-моему, в самый раз. Так что пусть будет.
- А ты так и родилась оборотнем? – с любопытством спросил Марк.
- Ну да, - кивнула она. – А как иначе?
- А кем именно – человеком, или птицей?
- Я вылупилась из яйца. Но выглядела при этом как маленькая девочка. Мать переполошилась, но я тут же превратилась в вороненка, и меня выкормили, как обычного птенца. Впрочем, все могло быть и не так, я знаю цену младенческим воспоминаниям. А расспросить некого. Я уже довольно долго живу на свете. И давным-давно отбилась от своей стаи. У оборотня нет другого выхода, ты всегда сам по себе, хочешь того, или нет.
- А не превращаться ты при этом не можешь? Ну, решить, кем больше нравится быть, и остаться в этом состоянии.
- Могу, - вздохнула Эсмеральда. – Но это, честно говоря, тяжело. Один раз я взяла волю в кулак и была вороной несколько лет подряд, не превращаясь. Жить вполне можно, но так тоскливо! И сразу вдруг никакого смысла, если ты понимаешь, что я имею в виду.
- Наверное понимаю. А человеком оставаться пробовала?
- Дольше двух дней ни разу не продержалась.
- Тоже затосковала?
- Да нет, не успела. В человеческом облике слишком много других проблем. Сразу выясняется, что надо где-то жить. Есть человеческую еду, одеваться – это как минимум. И еще, говорят, нужны какие-то документы – этого я совсем не понимаю! И для всего требуются деньги. Столько денег нужно всего на неделю обычной человеческой жизни! Я за сто лет не наворую, даже если поселюсь на подоконнике какого-нибудь банка. А заработать их в человеческом виде – так я же ничего не умею! Разве только на ярмарке себя показывать. Но я, честно говоря, боюсь. Люди не любят, когда кто-то по-настоящему превращается. За фокус заплатят и будут довольны, а за настоящее чудо пристрелят – и привет.
- Да, действительно, - вздохнул Марк. – Я как-то не подумал. Слушай, но откуда у тебя эта одежда? Неужели можно сразу превратиться в одетого человека? Я думал, только в голого.
- Сперва так и было, - кивнула Эсмеральда. – Ужасная проблема! То есть, я, конечно, не превращалась у всех на виду, так что никто на меня не глазел. Но холодно же! Ужасно холодно без перьев, даже летом – с непривычки-то.
- И как выкручивалась?
- Ну как. Воровала понемножку. Залетала в распахнутые окна. Если в комнате были люди, тут же вылетала обратно. А если пусто, искала одежду, ее иногда бросают прямо на стуле. И даже шкаф могут оставить открытым, если повезет. Пальто в клюве, конечно, не утащишь, но платье, или блузку – вполне. Собрала целый склад - я как раз тогда нашла заброшенный сарай на Антоколе, более-менее сухой и чистый. Было во что переодеться, хотя выглядела я, конечно, натуральным чучелом. Люди принимали меня за нищенку, но это даже неплохо: иногда они давали мне денег. Понемножку я скопила себе на приличную одежду и обувь. А когда научилась превращаться в ворону, не раздеваясь, дела пошли куда лучше. По крайней мере, всегда точно знаешь, как будешь выглядеть в следующий раз.
- Превращаться не раздеваясь?! – изумился Марк. – В жизни не думал, что такое возможно.
«Как будто при этом ты думал, что превратиться в птицу, раздевшись – обычное дело», - насмешливо сказал он себе.
- Я сама до поры до времени не подозревала. Но оказалось, это просто дело привычки. Если как следует привыкнуть носить одежду, не задумываясь, есть она на тебе или нет, приходит момент, когда просто забываешь раздеться перед превращением. Обычная рассеянность! И выяснилось, что одежда, которую носил человек, совершенно не мешает мне быть нормальной вороной. А потом я сразу превращаюсь в одетую женщину. Очень удобно! Хотя обновок, конечно, ужасно хочется, - жалобно добавила она. - Но из магазина особо не украдешь, а на открытых рынках дрянь и дешевка. Опостылело ее носить! Но такова моя жизнь – где плохо лежит, оттуда и тащу.
- Черт, - улыбнулся Марк. – Ты так это сказала, что мне сразу захотелось отвести тебя в магазин.
- Это было бы здорово, - вздохнула ворона Эсмеральда. – Я вот мимо «Зары» каждый день летаю, так чуть не плачу! Там в витринах такие платья! И брюки, и пиджаки. И летние пальто с золотым позументом, у меня еще никогда такого не было...
- Туда и пойдем, - решил Марк. – Бренд сам по себе дешевый, а сейчас еще и распродажи. Пол-магазина можно вынести, не разорившись.
- Ты что, серьезно?
- Конечно серьезно. Какой смысл попусту тебя дразнить?
- Боже мой, - сказала она, театрально заломив руки, - какой же ты хороший! Я думала, таких людей не бывает.
- Да сколько угодно, - отмахнулся Марк. – Просто «хороший» - это же не постоянное состояние человека, а вопрос настроения. У меня оно сегодня как раз подходящее. И есть все основания полагать, что завтра будет не хуже.
- Тогда я прилечу прямо завтра днем, - пообещала ворона Эсмеральда. – Пока у тебя настроение не испортилось. И скидки в «Заре» не закончились. И вместе с ними - белая полоса в моей жизни, внезапно наступившая полчаса назад.
- Может быть, это не полоса, а большое бескрайнее поле, - мечтательно сказал Марк. – До само
Эта публикация - подарок всем подписчикам, в какой бы форме они не оплачивали этот (необязательный) счет. Ну и всему человечеству за компанию - от меня и от них.
Первая часть
Переступив порог, сразу понял: «Эта квартира слишком велика для меня». Первого этажа – огромной кухни-гостиной с камином и маленького кабинета – одинокому человеку хватило бы с головой. Однако наличествовал еще и второй, мансардный: две спальни, очень большая светлая ванная и кладовая столь просторная, что по справедливости должна была бы достаться какой-нибудь потерявшей чувство меры моднице – под гардеробную. И балкон с роскошным видом на Старый Город, как контрольный выстрел, точнее, удар мечом, окончательно и бесповоротно разделивший сознание надвое. Та часть, которая захапала себе весь рассудок, печально думала: «Не годится», вторая же истошно вопила: «Хочуууууууу!» - как избалованный ребенок, впервые попавший в магазин игрушек.
Вся эта роскошь, впрочем, отчаянно нуждалась в ремонте, если не капитальном, то хотя бы косметическом. Стены, выкрашенные когда-то в сочный зеленый и оранжевый, выцвели до пастельных оттенков и украсились следами бесчисленных гвоздей, паркет рассохся, плинтус мужественно держался на честном слове, но явно подумывал о дезертирстве, газовая плита и сантехника функционировали вполне исправно, но вид их внушал сострадание. Потолки бережно сохранили на память следы всех дождей, прошедших в городе со времен Балтийской Антанты . Люстры были бы уместны разве что в коллекции небогатого и неприхотливого любителя дизайна семидесятых. Сравнительно новыми оказались только окна, но даже их установили до наступления светлой эпохи стеклопакетов. Что, конечно, поправимо – при желании. Да вообще все поправимо - кроме, разве что, отсутствия этого самого желания. Которому совершенно неоткуда взяться.
Подумал: «Конечно, я не стану возиться с ремонтом. Еще чего».
Подумал: «За те же деньги можно купить новехонькую квартиру в идеальном состоянии. Причем не где-нибудь на дальней окраине, а здесь же, на Вингрю, в соседнем дворе. Только, конечно, раза в три меньше. Но в моем положении это скорее дополнительное достоинство.
Подумал: «В доме, рассчитанном на большое число жильцов, мы с моим одиночеством будем выглядеть нелепо и жалко».
Подумал: «Совершенно очевидно, что эта квартира мне не подходит».
Спросил:
- А документы к продаже уже подготовлены?
Юный белобрысый риэлтор энергично кивнул.
- Хоть сейчас можно подписывать.
Словно бы со стороны услышал, как какой-то жизнерадостный идиот произносит:
- Тогда не будем тянуть.
И только потом понял: боже, да это же я говорю! Но вмешиваться почему-то не стал. Иногда неудачное решение – самое лучшее. Затем и рождается человек на этой прекрасной земле, чтобы жизнь его была полна нелепостей и регулярно шла наперекосяк. Такое уж это специальное место. И думать, будто ты создан для чего-то иного – не просто гордыня, но еще и глупость.
Ну, по крайней мере, спалось в новом доме отлично. Как будто все поколения прежних жильцов бережно складывали по углам свои лучшие сновидения в надежде передать их наследникам, но не сложилось, и теперь фамильные сокровища перешли к новому хозяину вместе с дисковым телефонным аппаратом ярко-красного цвета и пыльными темными шторами, которые бывшие владельцы поленились снять перед продажей.
Из любопытства переночевал во всех помещениях по очереди, перетаскивая с места на место футон, с горем пополам заменявший пока полноценное ложе. Покупать мебель в эту огромную квартиру было почти так же лень, как делать ремонт, но ясно, что какой-то минимум все же нужен. И для начала неплохо бы понять, какую комнату обставлять первым делом. А может быть и вместо всех остальных – как пойдет.
С изумлением выяснил, что везде хорошо в равной степени. От растерянности купил сразу два дивана – вниз и наверх. И большую удобную кровать в дальнюю спальню. Книжные полки, стол и кресло для кабинета. И еще обеденный стол и стулья в гостиную, хотя представления не имел, зачем они могут понадобиться. Просто выполнил безмолвное требование пространства, заполнил пустоту. Избавился от древних штор и повесил новые, цвета свежей травы, полупрозрачные, чтобы солнце светило сквозь них по утрам как неведомая зеленая звезда. Обрадованный достигнутым эффектом, побежал покупать зеленые половики, пледы и полотенца. Вышло, как минимум, забавно. И уютно. И чрезвычайно оптимистично – вот уж не ожидал.
Кот пришел сам. Ну, как кот - котёнок. Примерно четырехмесячный – так потом сказал ветеринар. Возвращаясь домой с очередной охапкой покупок, обнаружил возле подъезда толстого, чистого, явно домашнего котёнка в зеленом противоблошином ошейнике. Удивительной окраски - не белый, не рыжий, а светло-кремовый, с теплым оттенком яичного желтка, как Надин фирменный сливочный соус, хоть в миску его сажай.
Спросил:
- Эй, дружище, ты что, потерялся? В окно выскочил? Ничего, бывает.
Котёнок коротко мяукнул, что, вероятно, символизировало полное согласие по всем пунктам. Важно задрав трубой слишком пушистый по контрасту с короткошерстым тельцем хвост, вошел в подъезд, а там резво рванул на последний этаж, остановился возле облупившейся белой двери и требовательно пискнул – дескать, открывай.
Впустил зверька в полной уверенности, что хозяева найдутся нынче же вечером. Достаточно обойти подъезд, и сразу обнаружатся оболтусы, неосторожно распахнувшие окно. Ну или входную дверь. Кошки – великие мастера незаметно выскакивать из квартиры, за ними глаз да глаз.
Обошел с котёнком на руках весь подъезд и еще три соседних. Не обнаружив желающих забрать свое сокровище, начал понимать, что влип. Но ничего не поделаешь, вернулся домой. Покрошил в блюдце куриную грудку из супа и с изумлением наблюдал мгновенное превращение маленького трогательного комочка в опасного хищника. Зверю с таким темпераментом и аппетитом следует подавать на ужин целого индюка. Причем живьем.
Прикончив курицу, апокалиптический клыкастый монстр немедленно обрел прежний невинный облик и нежно замурлыкал. Осторожно погладил котёнка одним пальцем – как будто увеличил громкость. Мурлыканье заглушило не только деликатную фортепианную музыку за стеной, но и рев забуксовавшего во дворе автомобиля.
Вздохнул и пошел в кабинет писать объявление о находке. Думал: «Распечатаю, наклею во всех соседних дворах. И может быть, имеет смысл развесить несколько экземпляров по ветеринарным клиникам? Надо бы узнать, где ближайшие. И поискать в интернете какие-нибудь специальные городские форумы о найденных и пропавших животных. Наверняка они есть. Не может не быть».
Тем временем найденное (оно же пропавшее) животное протиснулось в кабинет через неплотно закрытую дверь, забралось на колени и снова оглушительно замурлыкало. Погладил котёнка – на этот раз не пальцем, а всей ладонью. Сказал:
- Не горюй, найдем твоих хозяев. Куда они от нас денутся.
Котёнок перестал мурлыкать и громко, сердито мяукнул, почти тявкнул. Обхватил лапами руку, прижался к ней щекой – дескать, никуда тебя не отпущу. И сам не уйду – еще чего.
Изумленно спросил:
- Ты что, хочешь остаться у меня?
Громогласное торжествующее мурлыканье сотрясло стены.
Совсем растерялся. Сказал:
- Но я не могу... Ну сам подумай, что я буду с тобой делать? Никогда не держал кошек. И вообще никаких зверей. Даже не знаю, как тебя правильно кормить. И чем ты можешь, не приведи боже, заболеть. – И, прекрасно осознавая нелепость попытки объясниться с неразумным зверьком, добавил: - Тебе со мной будет скучно.
Если бы котёнок умел говорить, он, несомненно, сказал бы сейчас: «А это уже совсем смехотворный аргумент». Но и так было понятно.
Сказал:
- Меня зовут Марк. А тебя будут звать Соус.
Объяснил:
- Просто ты такого же цвета, как сливочный соус, который делала моя жена. Специально к рыбе, которую я жарил. Знаешь, как было вкусно?
И заплакал, зарывшись лицом в меховой загривок, пахнущий теплой шерстью, топленым молоком и еще почему-то сырой землей.
Уже на третий день казалось, что котёнок, сентиментально нареченный Соусом, был всегда. Всегда ел из фаянсового блюдца с незабудками, всегда, булькая от восторга, встречал на пороге, всегда прижимался носом к оконному стеклу, наблюдая за воробьями, всегда укладывался спать рядом с Марком, крепко ухватившись лапами за его руку – от меня не убежишь! – и тарахтел, как целая дивизия бархатных газонокосилок.
Теперь стало очевидно, что даже квартира заранее выбиралась с учетом Соусовых потребностей: достаточно просторная для игр и беготни, достаточно обшарпанная, чтобы не рыдать по ободранным стенам, с широкими подоконниками для дневного сна, балконом, худо-бедно заменяющим сад, и даже с двумя ванными комнатами: та, что наверху - для человека, тесная и темная внизу - для кошачьего лотка. С этой точки зрения действительно идеальное жилище.
Кот, конечно, совершенно не способен защитить своего человека от лихих гостей и прочих бед. Однако кошачье присутствие в доме удивительным образом успокаивает человеческие нервы. Как будто рядом с котёнком ты находишься под самой надежной охраной. Вроде бы, понимаешь, что это не так, а все равно работает.
Прежде, проснувшись среди ночи в пустом доме от чьих-то громких безутешных рыданий, Марк одной рукой схватился бы за сердце, пытаясь унять его бешеный стук, а другой принялся бы шарить наугад в поисках подходящего оружия. И только потом сообразил бы, что плачущее навзрыд существо вряд ли представляет собой серьезную опасность для окружающих. Но и тогда бы не успокоился. И руки, небось, тряслись бы от избытка адреналина, нащупывая в темноте провод ночника, или коробок спичек.
А теперь даже не вздрогнул. Сперва вообще не обратил внимания – мало ли, кто там плачет за стеной. Всякое бывает. Перевернулся на другой бок и приготовился спать дальше. Соус недовольно мякнул, шлепнул мягкой лапой по затылку – дескать, чего вертишься, смирно лежи. Это было так смешно, что проснулся окончательно. И только тогда понял, что рыдают вовсе не за стеной, а где-то совсем рядом.
Включил свет, огляделся. Вроде бы, никого. Может быть, в коридоре? Или вообще внизу? Все двери нараспашку, а акустика в квартире очень хорошая, хоть и странная, как во многих старых зданиях: в одной точке слышно все, что происходит в доме, а уже в метре от нее – полная тишина, если что, не докричишься.
Подумал: «А может, мне просто мерещится? Вообще-то, сойти с ума в моем положении совершенно нормально. А вот упорно оставаться нормальным – сущее безумие с моей стороны».
Невольно ухмыльнулся собственному мрачному каламбуру. За неимением иных свидетелей спросил котёнка:
- Ты тоже слышишь, что кто-то ревет? Или это моя персональная галлюцинация?
Соус зевнул, потянулся, с недовольным видом спрыгнул с постели и выскочил в коридор, а потом громко, демонстративно затопал по лестнице вниз. Плач, откуда бы он ни раздавался, незамедлительно стих. Марк немного помешкал и отправился следом за котёнком. Подумал – ладно, покормлю его лишний раз, если уж подскочили. А сам, может, чаю попью.
Свет включать не понадобилось, гостиную озаряла полная луна, на удивление крупная и торжественная, как театральная люстра. Марк подивился причудливому эффекту: самый удаленный от окон угол был освещен гораздо лучше, чем остальное помещение. Но тут же понял, что дело не в луне, просто в углу появился некий дополнительный источник света. Подумал: «Я все-таки молодец, схожу понемножку с ума. Купить новый торшер, не приходя в сознание - это надо уметь. Интересно, когда успел-то? Вроде бы, весь день вообще из дома не выходил. Впрочем, если я действительно псих, это мне только кажется».
Соус явно не одобрял новый предмет интерьера. Занял диспозицию на условно безопасном расстоянии от источника бледного света, выгнул спинку и шипел на противника, как самый настоящий большой кот. Невозможно не рассмеяться.
Спросил сквозь смех:
- Ну и чего ты разошелся? Вечером тебя, вроде бы, все устраивало. Не скандалил.
Подошел, чтобы погладить рассерженного котёнка, и только тогда понял, что в углу вовсе не торшер. А просто очень большое светящееся пятно. Оптический, так сказать, эффект. Стало быть, никаких покупок в бессознательном состоянии. Сумасшествие отменяется. Или все-таки не отменяется? Просто переписываем диагноз. Вместо «провалы в памяти» - «зрительные галлюцинации». И слуховые заодно. Потому что светящееся пятно задергалось и разразилось новой порцией рыданий. Горьких, навзрыд.
Подумал: «Господи, какая же несчастная у меня получилась галлюцинация! Экий я, оказывается, депрессивный хмырь. А думал, хорошо справляюсь».
- Вы что, видите меня? – неожиданно спросил рыдающий. Не прекращая при этом всхлипывать и даже подвывать.
От растерянности Марк заговорил преувеличено вежливо, как герой пьесы, написанной в девятнадцатом веке какой-нибудь благовоспитанной барышней:
- Из не поддающихся идентификации предметов обстановки я вижу здесь только светящееся пятно. Если это вы и есть, мой ответ следует считать положительным. Если же вы выглядите как-то иначе, то увы...
- Я не пятно, - обиженно сказал голос. – Я призрак.
Даже рыдать перестал от возмущения. Что, впрочем, к лучшему.
- Призрак? – удивился Марк. - А я думал, вы моя галлюцинация. Впрочем, одно другому совершенно не мешает.
- Ничего подобного, - буркнуло пятно. – Галлюцинация – плод больного воображения. А я объективно существую. Меня Иосифом зовут. И кот ваш на меня рычит – вот вам и доказательство.
- Ладно, - великодушно согласился Марк. – Договорились. Объективно, так объективно. Я только за. А почему вы не похожи на человека?
Спросил и тут же понял: а вот и неправда. Вполне антропоморфный силуэт, просто очень уж зыбкий и неопределенный. И лица не разглядеть. «Видимо его черты я пока недогаллюцинировал, - подумал он. – Плохо стараюсь. Совсем ледащий псих».
Извинился:
- Простите великодушно. Вопрос снят как некорректный. Уже вижу, что похожи.
Взял на руки Соуса, который к этому моменту явно начал выдыхаться, но продолжал шипеть из последних сил. Видимо прекратить скандал ему мешали романтические представления о воинской доблести. Но оказавшись на руках, котёнок немедленно успокоился, даже шерсть на загривке больше не топорщил. Одним ужасающим хтоническим существом в доме стало меньше. Вполне можно жить.
- Звери меня всегда видят, - заметил призрак Иосиф. – Очень беспокоятся. Я им почему-то не нравлюсь. А вот люди в упор не замечают. Вы за все время первый. Я уже давным-давно всякую надежду потерял.
- А вам нужно, чтобы вас видели?
- Просто позарез! Суть наложенного на меня проклятия, как я понимаю, в том и состоит, что я испытываю постоянное желание жаловаться и искать сочувствия у окружающих. Но при этом люди меня не видят и, как правило, даже не слышат. Повергая, тем самым, в пучину скорби и отчаяния.
- Если так, я непременно постараюсь регулярно видеть вас и впредь, - пообещал Марк. – Хотя, по правде сказать, не знаю, зависит ли это от моих намерений.
- Совершенно не зависит, - заверил его призрак. – В том смысле, что если один раз увидели, то и потом сможете. Что, полагаю, весьма досадно для вас. Зато для меня – великое благо.
- Нет, что вы, вовсе не досадно, - вежливо возразил Марк. И умолк, лихорадочно размышляя, что бы еще такого сказать.
Когда не знаешь, о чем поговорить с собственной галлюцинацией, чувствуешь себя совсем пропащим занудой, скучным старым хрычом.
Спросил наугад:
- Вы умерли в этом доме? И с тех пор являетесь его жильцам?
- Не в этом, - печально ответил призрак Иосиф. - Уже сам толком не знаю, в каком именно. Я заблудился.
- Заблудились?!
- Ну да. Люди, въехавшие в мою квартиру, не обращали на меня внимания, как я ни старался нарушить их покой. И я решил попытать счастья в соседнем доме. Потом в следующем. Как-то отважился свернуть за угол. И еще раз, и еще. Во все дома заглядывал – без толку. Далеко забрел. В монастыре у францисканцев надолго застрял. Надеялся, вот нагрешит какой-нибудь монах как следует, а потом помрет, скажем, в пост с перепоя – глядишь, будет мне приятель. Поселился в тамошней библиотеке. Я при жизни малограмотный был, даже газету прочитать толком не мог. А там пристрастился к книгам. Мертвому среди книг легко. Вроде и не читаешь, а они все равно свое нашептывают, отвлекают от тоски. Но потом мне и книги надоели, а монахи, хоть и грешили изрядно, призраками не становились, зря я на них рассчитывал. Я утратил надежду обрести собеседника и решил вернуться домой, но понял, что не знаю, куда идти. Город так изменился! И названия улиц новые. Ничего не узнаю. А может, уже и дома моего нет, здания тоже не вечные. Так и скитаюсь с тех пор.
- Ясно, - кивнул Марк. Задремавший было котёнок завозился на руках, отвлекая его от беседы, и призрак Иосиф это сразу почувствовал.
- Скорбь моя безмерна и бесконечна, - угрожающе сказал он, явно собираясь снова зарыдать.
- Вам бы сейчас выпить, - вздохнул Марк. – Но призраки, если я правильно понимаю, не могут...
- А у вас есть выпивка?
Сияющее пятно взволнованно задергалось, словно уже начало взбивать в невидимом шейкере какой-нибудь хитроумный коктейль.
- Мускатное вино и темный ром. Но как?..
- Меня можно побрызгать, - поспешно объяснил призрак Иосиф. - Ну, как бабы белье перед глажкой поливают. Набрать полный рот и – пффффффф! Я совершенно уверен, что подействует. Всегда мечтал кого-нибудь об этом попросить.
- Интересная технология, - ухмыльнулся Марк. – И, главное, угощающий тоже не в обиде. Сейчас попробуем. Так ром или вино?
- Ром, - твердо сказал призрак Иосиф. – Я пробовал ром всего дважды и мечтал о нем все эти годы. Сто двадцать семь долгих трезвых лет, исполненных одиночества и лютой тоски.
- Ужас, - содрогнулся Марк. И пошел за бутылкой.
Пока рылся в кухонном шкафу, думал: если предположить, что призрак настоящий, не дурацкая галлюцинация, значит, жизнь после смерти все-таки есть? Хоть в какой-нибудь форме, неважно сейчас, в какой. Вообще все неважно, если существует малейшая надежда еще когда-нибудь встретить Надю. Ради такой постановки вопроса стоило сойти с ума.
Несколько минут спустя Марк сидел на диване, прижимая к животу сонного Соуса, и, задрав голову к потолку, наблюдал пляску нескольких тысяч крошечных клочков сияющего тумана, на которые в экстазе рассыпался призрак Иосиф.
- Как же хорошо! – сказал тот, собравшись, наконец, в подобие целого существа. И несколько раз перекувыркнулся – видимо, от избытка чувств.
- Повторить? – предложил Марк.
- Лучше не стоит. Я, если вовремя не остановлюсь, больших бед могу натворить. Уже, собственно, натворил. Жену порешил и хахаля ее за компанию, а сам повесился – и все по пьянке, в беспамятстве. Пришел в себя – а уже мертвый. И как это вышло, едва помню. Ничего себе сюрприз! Называется с добрым утром.
- О господи, - выдохнул Марк.
- Ну а чего вы ждали? От хорошей жизни призраками не становятся, - рассудительно заметил Иосиф. – Сами подумайте, в каком состоянии надо быть, чтобы мимо собственной смерти промахнуться, не в те ворота войти... Да не переживайте вы так. Давно дело было. И ничего не исправишь.
Помолчали.
- Вы ее очень любили? – спросил Марк.
- Да не особо. Честно говоря, совсем не любил. Нас же родители поженили. Сами друг на друга и смотреть не стали бы - ни я, ни она.
К такому признанию Марк не был готов. Уставился на светящееся пятно, распахнув рот.
- Но зачем тогда было вешаться? – наконец выдавил он.
- Да черт теперь разберет. Говорю же, пьяный был. И каторги испугался. Помню, что себя жалко стало. Так жалко! Жизнь свою загубил сдуру, ни за что. Так лучше уж сразу в петлю, чтобы не мучиться дальше. А оно вон как повернулось. Знал бы заранее, лучше бы каторгу перетерпел.
- А это очень плохо – быть мертвым? – встревожился Марк.
- Каково мертвым - не знаю. Говорю же, мимо смерти промахнулся. Но сердцем чую, зря промахнулся, там-то куда как слаще. Да вообще все слаще, чем эта моя темная, тяжкая как чугун тоска. Одно удовольствие осталось – как следует поплакать. Особенно когда кто-то слышит. Сразу легче становится. Так легко, будто и не было ничего. Просто привиделось спьяну.
- Это я как раз могу понять, - сказал Марк. – Мне тоже не с кем поговорить. Разве вот с котом, да и тот у меня недавно. Всего несколько дней, я еще толком не привык. А моя история чем-то похожа на вашу.
- Тоже убили жену? – бестактно обрадовался призрак Иосиф. – И никто не догадался? Не поймали? И никакой каторги?
- Ее убил не я. А любовник. О существовании которого я, конечно, даже не подозревал. Его-то как раз поймали; собственно, сам и признался, не стал тянуть. На суде говорил, что убил из ревности, потому что она не хотела от меня уходить. Дескать, пять лет ее уговаривал, и ни в какую. Пять лет, надо же! А я, дурак, все эти годы думал, у нас все в порядке. Представляешь?
Сам не заметил, как перешел на «ты».
- Не представляю, - сказал призрак Иосиф. – Я свою не любил, а измену сразу почуял.
- Так наверное потому и почуял, что не любил, - вздохнул Марк. – Когда любишь, не до того. Ну или это только я такой дурак. Ай, неважно. Что было – было, как есть, так и есть. Задним числом ничего не исправишь.
- Это да, - авторитетно подтвердил призрак Иосиф. – А как хорошо было бы.
Помолчали.
- Так ты не против, если я буду иногда являться? – осторожно спросил призрак. – Для меня это большое утешение – поплакать при свидетеле. А поговорить – вообще счастье.
- Да являйся на здоровье хоть каждый день. Ты для меня тоже утешение.
- Это как же такое может быть?
- Если ты есть, значит смерть – еще не конец, - объяснил Марк. – Значит, что-то еще происходит с нами потом. И Надя тоже каким-то образом есть. И я там когда-нибудь буду.
- И поквитаешься с ней? – понимающе ухмыльнулся призрак Иосиф. – Я бы на это, честно говоря, не слишком рассчитывал.
- Да не поквитаюсь, - устало вздохнул Марк. – Просто скажу: я совсем не сержусь, ты что. Человек может совершать сколько угодно ошибок, они не отменяют всего остального. Не обесценивают. Не перечеркивают. И вообще ничего не значат. Человек изначально придуман нелепым и несовершенным, следовательно, когда делает глупости, обманывает и даже предает, он поступает в соответствии со своим предназначением, то есть, абсолютно правильно, нечем нам друг друга попрекать. Скажу: единственная настоящая измена – это смерть, но я не сержусь даже за это. Потому что любил тебя восемнадцать долгих лет, каждый день просыпался рядом с тобой счастливым, и вот это – точно неотменяемо. В отличие от всего остального на свете.
Помолчав, добавил:
- Впрочем, после смерти наверное можно вообще ничего не говорить. Потому что и так понятно. Но тогда, получается, и Наде понятно? Без дополнительных объяснений? Вот прямо сейчас, пока мы тут сидим, она уже все про меня знает. И если это не утешение, то что тогда оно.
- С причудами ты, - призрак Иосиф озадаченно покачал верхней частью сияющего пятна, которую предположительно следовало считать его головой. – При жизни я сказал бы, небось, что ты святоша и тряпка. А сейчас, знаешь, даже завидую.
- Нечему тут завидовать, - отмахнулся Марк. – По итогам-то мы с тобой примерно в одинаковом положении. Ну, разве что, меня все видят и слышат. Но я при этом скрываюсь и молчу. Надо понимать, в том и состоит суть наложенного на меня проклятия. И кому легче от того, что я сам на себя его наложил? Ты, впрочем, тоже сам. В этом я совершенно уверен.
Проснулся утром на диване в гостиной, в обнимку с урчащим котом. Подумал: «Ну и сон мне приснился. Ничего себе прилег отдохнуть. Но хоть во сне выговорился. И то хлеб».
Весь день Марк делал вид, будто его совершенно устраивает это нехитрое объяснение. Но когда вечером услышал доносящиеся снизу рыдания, понесся вниз, ликуя, как ребенок, внезапно обнаруживший под елкой настоящего Санта Клауса вместо переодетого отца. Приструнил зашипевшего было Соуса:
- Это наш гость. Будь с ним, пожалуйста, вежлив.
И, приветливо улыбнувшись, спросил:
- Эй, призрак Иосиф, будешь дальше плакать? А то может рому? А хочешь, чаем на тебя брызну? С лимоном, например?
Рыдания немедленно прекратились.
- Честно говоря, я бы не отказался от обоих напитков, - сказал призрак. – Но если непременно надо выбирать что-то одно...
- Не надо выбирать, - успокоил его Марк. – И, кстати, если хочешь, можешь еще поплакать и пожаловаться, пока вода закипает. Не стесняйся. Я же понимаю, что тебе так легче.
С тех пор призрак Иосиф регулярно появлялся по вечерам, неназойливо мерцал в своем углу, тихонько всхлипывая и подвывая, терпеливо ждал, пока Марк спустится в гостиную, обрызгает его горячим сладким чаем, добавит несколько капель рома, и скажет: «Давай, дружище, рассказывай о своих несчастьях». Через пару недель такой прекрасной жизни призрак Иосиф с удивлением обнаружил, что жаловаться ему надоело. Каждый день одно и то же – какая скука! И неожиданно оказался интереснейшим собеседником. Жизнь в монастырской библиотеке пошла призраку на пользу, так что Марку все реже приходилось вежливо изображать заинтересованность. И все чаще он засиживался в гостиной до рассвета, заслушавшись рассказами нового приятеля. И даже немного скучал в те вечера, когда призрак Иосиф пропускал визиты, объясняя, что боится надоесть. Но Марк подозревал, что в нем просто проснулось любопытство к жизни, и теперь призрак слоняется по ночному городу, пользуясь возможностью заглядывать в чужие дома. А может быть, и в места куда более интересные.
Так или иначе, но случались в их с Соусом жизни вечера без всяких гостей. Эти вечера Марк употреблял с пользой: приучал котёнка к прогулкам на балконе. Вернее, приучал себя не хвататься за сердце всякий раз, когда Соус высовывает за прутья решетки любопытный нос, а за ним – и добрую часть туловища. Говорил себе: «Радость превыше безопасности, наши близкие не должны сидеть взаперти только потому, что мы за них боимся». Рассуждал искренне, на практике же пока удавался только компромисс: котёнок гулял на балконе, но под строжайшим присмотром. И ровно столько, сколько выдерживали хозяйские нервы. То есть, не очень долго.
В один из таких вечеров, открывая балконную дверь, Марк увидел, как светится в темноте огонек чужой сигареты. Совершенно не испугался, просто подумал: «Но как?» Тут же объяснил себе: «С крыши, видимо, слезли». Следующим закономерным вопросом было: «Но зачем?» И ответ на него вряд ли следовало придумывать самостоятельно. Лучше просто спросить.
- Ой!
Голос был довольно низкий, с приятной хрипотцой, но явно женский. «Совсем хорошо, - подумал Марк. – Значит драки точно не будет. С женщинами обычно можно договориться».
Соус, похоже, придерживался того же мнения. Перестал прижиматься к хозяйской ноге и ускакал во тьму – обнюхивать незваную гостью.
- Извините меня, пожалуйста, - сказала женщина и зачем-то поспешно погасила окурок, как будто Марк был ее отцом, уже не раз требовавшим покончить с пагубной привычкой.
У незнакомки был забавный носатый профиль, обрамленный копной коротких темных волос. Когда же она повернулась анфас, в лунном свете блеснули белки глаз, огромных, как у персонажей японских мультфильмов. Все остальное скрывала темнота.
- Я не знала, что в этой квартире уже опять живут. Давно здесь не была, а окна темные, - скороговоркой объяснила она. – Никому не хотела мешать. Только покурить спокойно. Я раньше часто сюда приходила.
- Через крышу?
- Можно сказать и так.
Объяснил:
- Просто у меня свет в мансарде наверху горит. Странно, что вы не заметили.
- Заметила. Просто не знала, что это одна и та же квартира. Думала, разные. Я же внутри никогда не была.
Резонно.
Спросил:
- Так вы – соседка? А из какой квартиры? Впрочем, не хотите – не говорите. Вам дома не разрешают курить, и вы сюда лазаете через крышу? Слушайте, но это же очень опасно! Крыша крутая, а черепица скользкая, особенно после дождя. Я бы на вашем месте просто во дворе где-нибудь прятался. Лучше – в соседнем, чтобы уж точно не застукали... А знаете что? Если хотите, можете через дверь заходить. В смысле, звонить, я вам открою и выпущу на балкон. Днем можете не застать, но вечерами я обычно дома. И спать ложусь очень поздно. Серьезно, не стесняйтесь.
- Боже, вы такой хороший! – изумленно сказала она. – Спасибо! Только знаете, мне через крышу совсем не трудно и не опасно. Строго говоря, я не то чтобы именно через крышу... Ай, ладно! Хотите, правду скажу? Только не смейтесь! Обещаете?
- Обещаю, - твердо сказал Марк.
И сдержал слово. Потому что когда незнакомая тощая девица, внезапно застуканная на балконе, говорит: «Я сюда прилетела», - это совсем не смешно. Забавно и немножко чересчур глупо, но по-детски мило. Никакого повода хохотать.
- Конечно, вы не верите, - вздохнула она. – Но это нормально, никто бы на вашем месте не поверил. Ладно, смотрите.
Предложение «смотрите», произнесенное в почти полной темноте, звучит как издевательство. Но ворону, несколько секунд спустя вспорхнувшую на балконные перила, Марк все-таки разглядел. А что гостьи больше нет, до него дошло не сразу. Когда понял, отправился в тот угол, где она стояла, и тщательно ощупал стену. Вот интересно, зачем?
Ворона несколько раз каркнула, да так громко, что Соус запаниковал и спешно ретировался в комнату. Марк же остался на месте. Наградой ему стало не то чтобы феерическое, но вполне высокохудожественное зрелище: полет вороны при свете ущербной луны. Озадаченно проводил ее взглядом, пожал плечами и пошел было в гостиную утешать перепуганного котёнка. Но его окликнули.
- Теперь убедились?
Девица была на месте. Торжествующе улыбнулась, наслаждаясь его растерянностью.
Сказал:
- Ну вы даете.
А как еще такое комментировать?
- Можно на «ты», - предложила она. - Я - всего лишь птица, незачем церемониться.
- Принято. Но и ты тогда не «выкай». Я – всего лишь человек. Тоже не бог весть какая цаца.
- Какой ты милый, – улыбнулась гостья. И, помявшись, спросила: - А у тебя случайно не найдется сигареты? Во дворе возле урны, как назло, ни одного бычка. А дальше я не полетела.
- У меня только самокрутки. Рисовая бумага, табак «Голден Вирджиния». И без фильтра. Девочкам такие не нравятся.
- Все равно давай. Всяко лучше, чем окурки. Ужасно неудобно быть оборотнем! У людей все стоит денег, а птицам непросто их добывать. Да и хранить потом особо негде.
- Можешь хранить у меня на балконе, - предложил Марк. – Если уж все равно сюда иногда прилетаешь. Хочешь, поставлю тут какую-нибудь коробку? Я не стану таскать твои сбережения, честно!
- Верю, - улыбнулась гостья, затягиваясь дымом. – И сигарета у тебя отличная, зря ты ее оклеветал. Надо будет потом попробовать поклевать этот табак. Уверена, он очень вкусный. Отсыплешь щепотку?
И только тогда, слушая этот абсурдный диалог как бы со стороны, Марк, наконец, по-настоящему удивился. Называя вещи своими именами, как минимум, охренел. Но не подал виду. Регулярные чаепития с призраком, что ни говори, дисциплинируют сознание и воспитывают невозмутимость. Всем бы рекомендовал.
- Меня зовут Эсмеральда, - представилась гостья. – Я знаю, что с человеческой точки зрения это довольно вычурное имя. Да и с вороньей, честно говоря, тоже. Но для оборотня, по-моему, в самый раз. Так что пусть будет.
- А ты так и родилась оборотнем? – с любопытством спросил Марк.
- Ну да, - кивнула она. – А как иначе?
- А кем именно – человеком, или птицей?
- Я вылупилась из яйца. Но выглядела при этом как маленькая девочка. Мать переполошилась, но я тут же превратилась в вороненка, и меня выкормили, как обычного птенца. Впрочем, все могло быть и не так, я знаю цену младенческим воспоминаниям. А расспросить некого. Я уже довольно долго живу на свете. И давным-давно отбилась от своей стаи. У оборотня нет другого выхода, ты всегда сам по себе, хочешь того, или нет.
- А не превращаться ты при этом не можешь? Ну, решить, кем больше нравится быть, и остаться в этом состоянии.
- Могу, - вздохнула Эсмеральда. – Но это, честно говоря, тяжело. Один раз я взяла волю в кулак и была вороной несколько лет подряд, не превращаясь. Жить вполне можно, но так тоскливо! И сразу вдруг никакого смысла, если ты понимаешь, что я имею в виду.
- Наверное понимаю. А человеком оставаться пробовала?
- Дольше двух дней ни разу не продержалась.
- Тоже затосковала?
- Да нет, не успела. В человеческом облике слишком много других проблем. Сразу выясняется, что надо где-то жить. Есть человеческую еду, одеваться – это как минимум. И еще, говорят, нужны какие-то документы – этого я совсем не понимаю! И для всего требуются деньги. Столько денег нужно всего на неделю обычной человеческой жизни! Я за сто лет не наворую, даже если поселюсь на подоконнике какого-нибудь банка. А заработать их в человеческом виде – так я же ничего не умею! Разве только на ярмарке себя показывать. Но я, честно говоря, боюсь. Люди не любят, когда кто-то по-настоящему превращается. За фокус заплатят и будут довольны, а за настоящее чудо пристрелят – и привет.
- Да, действительно, - вздохнул Марк. – Я как-то не подумал. Слушай, но откуда у тебя эта одежда? Неужели можно сразу превратиться в одетого человека? Я думал, только в голого.
- Сперва так и было, - кивнула Эсмеральда. – Ужасная проблема! То есть, я, конечно, не превращалась у всех на виду, так что никто на меня не глазел. Но холодно же! Ужасно холодно без перьев, даже летом – с непривычки-то.
- И как выкручивалась?
- Ну как. Воровала понемножку. Залетала в распахнутые окна. Если в комнате были люди, тут же вылетала обратно. А если пусто, искала одежду, ее иногда бросают прямо на стуле. И даже шкаф могут оставить открытым, если повезет. Пальто в клюве, конечно, не утащишь, но платье, или блузку – вполне. Собрала целый склад - я как раз тогда нашла заброшенный сарай на Антоколе, более-менее сухой и чистый. Было во что переодеться, хотя выглядела я, конечно, натуральным чучелом. Люди принимали меня за нищенку, но это даже неплохо: иногда они давали мне денег. Понемножку я скопила себе на приличную одежду и обувь. А когда научилась превращаться в ворону, не раздеваясь, дела пошли куда лучше. По крайней мере, всегда точно знаешь, как будешь выглядеть в следующий раз.
- Превращаться не раздеваясь?! – изумился Марк. – В жизни не думал, что такое возможно.
«Как будто при этом ты думал, что превратиться в птицу, раздевшись – обычное дело», - насмешливо сказал он себе.
- Я сама до поры до времени не подозревала. Но оказалось, это просто дело привычки. Если как следует привыкнуть носить одежду, не задумываясь, есть она на тебе или нет, приходит момент, когда просто забываешь раздеться перед превращением. Обычная рассеянность! И выяснилось, что одежда, которую носил человек, совершенно не мешает мне быть нормальной вороной. А потом я сразу превращаюсь в одетую женщину. Очень удобно! Хотя обновок, конечно, ужасно хочется, - жалобно добавила она. - Но из магазина особо не украдешь, а на открытых рынках дрянь и дешевка. Опостылело ее носить! Но такова моя жизнь – где плохо лежит, оттуда и тащу.
- Черт, - улыбнулся Марк. – Ты так это сказала, что мне сразу захотелось отвести тебя в магазин.
- Это было бы здорово, - вздохнула ворона Эсмеральда. – Я вот мимо «Зары» каждый день летаю, так чуть не плачу! Там в витринах такие платья! И брюки, и пиджаки. И летние пальто с золотым позументом, у меня еще никогда такого не было...
- Туда и пойдем, - решил Марк. – Бренд сам по себе дешевый, а сейчас еще и распродажи. Пол-магазина можно вынести, не разорившись.
- Ты что, серьезно?
- Конечно серьезно. Какой смысл попусту тебя дразнить?
- Боже мой, - сказала она, театрально заломив руки, - какой же ты хороший! Я думала, таких людей не бывает.
- Да сколько угодно, - отмахнулся Марк. – Просто «хороший» - это же не постоянное состояние человека, а вопрос настроения. У меня оно сегодня как раз подходящее. И есть все основания полагать, что завтра будет не хуже.
- Тогда я прилечу прямо завтра днем, - пообещала ворона Эсмеральда. – Пока у тебя настроение не испортилось. И скидки в «Заре» не закончились. И вместе с ними - белая полоса в моей жизни, внезапно наступившая полчаса назад.
- Может быть, это не полоса, а большое бескрайнее поле, - мечтательно сказал Марк. – До само
July 27, 2013
27 июля
Друг А. ходил фотографировать гей-парад. Говорю: "Ну покажи, покажи же, что наснимал!"
Ржет, достает камеру, показывает. Пара сотен фотографий воздушных шариков. Только воздушные шарики, больше ничего! Говорит: "Нуууу, сперва я засмотрелся на форму и цвет, начал что-то ловить, а потом все как-то сразу закончилось".
Запомните и запишите. Это называется "настоящий художник". Так уж они (мы) устроены.
Впрочем, красивых нарядов, говорят, все равно не было. Не до жиру пока: гей-парад охраняли вертолеты и конная полиция - без мешочков под хвостами, видимо, для пущего устрашения негодующего свинцового хрючева, которое порой, по досадному недоразумению, принимает человеческую форму.
Хрючево, конешно, слилось, войны не вышло, но и праздника тоже не было. Шествие, митинг и прочий нопасаран. Ну хоть с воздушными шариками, на радость другу А. и нам, условно грешным.
Котёнок же Котовская, приветствуя городской гей-парад, залезла на камин, утащила оттуда казюку и изрядно ее погрызла, как и положено плохому щенку. Казюка состоит из колючих колосков, и я теперь дергаюсь, то есть, натурально извожусь, пока этот негодный мелкий кандидат в антихристы беспечно носится по дому, нагло задрав хвост.
А еще нам подарили два мешка слив.
Ржет, достает камеру, показывает. Пара сотен фотографий воздушных шариков. Только воздушные шарики, больше ничего! Говорит: "Нуууу, сперва я засмотрелся на форму и цвет, начал что-то ловить, а потом все как-то сразу закончилось".
Запомните и запишите. Это называется "настоящий художник". Так уж они (мы) устроены.
Впрочем, красивых нарядов, говорят, все равно не было. Не до жиру пока: гей-парад охраняли вертолеты и конная полиция - без мешочков под хвостами, видимо, для пущего устрашения негодующего свинцового хрючева, которое порой, по досадному недоразумению, принимает человеческую форму.
Хрючево, конешно, слилось, войны не вышло, но и праздника тоже не было. Шествие, митинг и прочий нопасаран. Ну хоть с воздушными шариками, на радость другу А. и нам, условно грешным.
Котёнок же Котовская, приветствуя городской гей-парад, залезла на камин, утащила оттуда казюку и изрядно ее погрызла, как и положено плохому щенку. Казюка состоит из колючих колосков, и я теперь дергаюсь, то есть, натурально извожусь, пока этот негодный мелкий кандидат в антихристы беспечно носится по дому, нагло задрав хвост.
А еще нам подарили два мешка слив.
July 26, 2013
26 июля
Опять котики!
Сперва по набережной шла развеселая компания всякого полу и наперебой мяукали, интонационно имитруя человеческую речь. Ну типа: "Мяу-мяу? Мямямяу!" Но нас это не насторожило. Думали, балуется народ.
Потом на улице Пилес стояли две девицы в кошачьих масках. Но нас это тоже не насторожило: пятница-вечер, клубы-дискотеки, с переодеваниями, нормально все.
А еще потом в час ночи по нашему двору ходили взрослые дяденьки (явно за сорок) и громко разговаривали: "Мяу? Мяу. Мяаааааау!"
Только тогда мы поняли, что город завоевали коты-оборотни. И правильно сделали, я так считаю.
Сперва по набережной шла развеселая компания всякого полу и наперебой мяукали, интонационно имитруя человеческую речь. Ну типа: "Мяу-мяу? Мямямяу!" Но нас это не насторожило. Думали, балуется народ.
Потом на улице Пилес стояли две девицы в кошачьих масках. Но нас это тоже не насторожило: пятница-вечер, клубы-дискотеки, с переодеваниями, нормально все.
А еще потом в час ночи по нашему двору ходили взрослые дяденьки (явно за сорок) и громко разговаривали: "Мяу? Мяу. Мяаааааау!"
Только тогда мы поняли, что город завоевали коты-оборотни. И правильно сделали, я так считаю.
July 25, 2013
25 июля
Во-первых, отличились кошки. И коты тоже отличились. Причем чужие!
Сижу нынче в очередном "Кофеине" на улице Пилес - это, если кто не знает, такой виленский типа-арбат, пешеходка с сувенирами, но без фанатизма, нормальным человеческим людям тоже можно там гулять, не только туристам. Сижу и думаю, какого цвета должен быть котик в одном рассказе. Ладно, - думаю, - какого первым встречу, такой и будет.
Тут же из ближайшей подворотни выходит огроменный кот редчайшего цвета топленого молока. Сливочный такой кот, хоть ешь его. Второй раз в жизни такой окрас вижу. За ним семенит мелкая полосатая кошка. Из другого двора прибежал черный котик с белой грудкой. Откуда-то, чуть ли не из-под соседнего стола вылез рыжий бугай с бандитской рожей. И небольшая белая кошечка с серым пятном на боку. Потом пришли еще один черный и еще один рыжий. И сиамский (или помесь с сиамским, или просто сходный с сиамцами по окрасу, я же не разбираюсь в нюансах). И серый-полосатый, большой, с пушистым хвостом. Кофе мой был уже допит, а котики всех цветов продолжали прибывать, явно привлеченные силой моей мысли и возможностью стать персонажем. Котики это, оказывается, ценят. Ну надо же, а.
Но сливочный кот все равно по-честному победил, он был первым. А про остальных я здесь пишу, можно сказать, в качестве поощрительного приза, не зря же они старались!
***
Во-вторых, наши кошки отличились тоже. Ну, строго говоря, только старшая.
Кормим их сегодня, и я говорю: "Надо бы курицу кошечкам купить, а то все консервы да консервы".
Старшая кошка немедленно перестала есть консерву, от которой ее обычно за уши не оторвать. Потому что за курицу она готова продать вообще все (кроме индюка). По любому курсу!
"Ну ты чего, - говорю, - я еще нескоро в магазин пойду. А может вообще завтра!"
Кошка вздохнула и стала доедать консерву.
Таковы головокружительные успехи Маленькой Белой Кошки в изучении иностранного человеческого языка.
***
А в-третьих, мы разъяснили ночной "Кофеин" на Вильняус. Оказывается, после одиннадцати там собирают уличные стулья и столы, запирают дверь и открывают такое специальное маленькое окошечко для приема денег и выдачи кофе. Знаете, на что это похоже? На ночную аптеку! Заведение, созданное для оказания срочной помощи страдальцам, которые не в силах дотерпеть до утра.
Невероятно трогательно получилось.
Сижу нынче в очередном "Кофеине" на улице Пилес - это, если кто не знает, такой виленский типа-арбат, пешеходка с сувенирами, но без фанатизма, нормальным человеческим людям тоже можно там гулять, не только туристам. Сижу и думаю, какого цвета должен быть котик в одном рассказе. Ладно, - думаю, - какого первым встречу, такой и будет.
Тут же из ближайшей подворотни выходит огроменный кот редчайшего цвета топленого молока. Сливочный такой кот, хоть ешь его. Второй раз в жизни такой окрас вижу. За ним семенит мелкая полосатая кошка. Из другого двора прибежал черный котик с белой грудкой. Откуда-то, чуть ли не из-под соседнего стола вылез рыжий бугай с бандитской рожей. И небольшая белая кошечка с серым пятном на боку. Потом пришли еще один черный и еще один рыжий. И сиамский (или помесь с сиамским, или просто сходный с сиамцами по окрасу, я же не разбираюсь в нюансах). И серый-полосатый, большой, с пушистым хвостом. Кофе мой был уже допит, а котики всех цветов продолжали прибывать, явно привлеченные силой моей мысли и возможностью стать персонажем. Котики это, оказывается, ценят. Ну надо же, а.
Но сливочный кот все равно по-честному победил, он был первым. А про остальных я здесь пишу, можно сказать, в качестве поощрительного приза, не зря же они старались!
***
Во-вторых, наши кошки отличились тоже. Ну, строго говоря, только старшая.
Кормим их сегодня, и я говорю: "Надо бы курицу кошечкам купить, а то все консервы да консервы".
Старшая кошка немедленно перестала есть консерву, от которой ее обычно за уши не оторвать. Потому что за курицу она готова продать вообще все (кроме индюка). По любому курсу!
"Ну ты чего, - говорю, - я еще нескоро в магазин пойду. А может вообще завтра!"
Кошка вздохнула и стала доедать консерву.
Таковы головокружительные успехи Маленькой Белой Кошки в изучении иностранного человеческого языка.
***
А в-третьих, мы разъяснили ночной "Кофеин" на Вильняус. Оказывается, после одиннадцати там собирают уличные стулья и столы, запирают дверь и открывают такое специальное маленькое окошечко для приема денег и выдачи кофе. Знаете, на что это похоже? На ночную аптеку! Заведение, созданное для оказания срочной помощи страдальцам, которые не в силах дотерпеть до утра.
Невероятно трогательно получилось.
July 24, 2013
24 июля
Котовская, апокалиптический котёнок, стремительно превращается в щенка.
Она, например, грызет. То есть, ГРЫЗЕТ. Все грызет, как и положено щенку. Например тапки. И прочую полезную обувь. Еще она грызла мою кожаную сумку (без особого эффекта) и утащенный из кладовки поролон (его она разгрызла на тысячу крошечных помпонов).
Но нынче вечером Котовская, котёнок негодный этот, грызла стул. Деревянную ножку деревянного стула грызла она, и изгрызла бы небось в щепки, если бы не мое вмешательство. И это, мне кажется, серьезная заявка на смену зоологической ориентации.
Пойду завтра куплю ей собачий корм. А также поводок и намордник.
Она, например, грызет. То есть, ГРЫЗЕТ. Все грызет, как и положено щенку. Например тапки. И прочую полезную обувь. Еще она грызла мою кожаную сумку (без особого эффекта) и утащенный из кладовки поролон (его она разгрызла на тысячу крошечных помпонов).
Но нынче вечером Котовская, котёнок негодный этот, грызла стул. Деревянную ножку деревянного стула грызла она, и изгрызла бы небось в щепки, если бы не мое вмешательство. И это, мне кажется, серьезная заявка на смену зоологической ориентации.
Пойду завтра куплю ей собачий корм. А также поводок и намордник.
July 23, 2013
Про Марфу и Марию, совсем коротко
Мне просто кажется, мало кто понимает эту евангельскую историю. А она такая простая и внятная.
Ошибка Марфы в том, что когда в ее дом приходит Бог, она продолжает вести себя как всегда. Как принято. Как положено. В рамках традиции (в данном случае гостеприимства). Кто бы спорил, хорошая традиция, годная - если в твой дом пришел человек, такой же как ты.
А когда в твой дом пришел Бог, единственное разумное поведение - быть рядом с Ним, смотреть и слушать, что скажет. Как, собственно, и поступила Мария.
А если вдруг окажется, что Бог все-таки устал с дороги и хочет жрать, Он скажет, не постесняется. Но уж точно не следует решать за Него, чего Ему надо. Как будто Он не Бог никакой, а просто голодный стеснительный лопух.
Поведение Марфы - самая распространенная форма атеизма среди верующих, я вот чего сказать-то хочу.
Ошибка Марфы в том, что когда в ее дом приходит Бог, она продолжает вести себя как всегда. Как принято. Как положено. В рамках традиции (в данном случае гостеприимства). Кто бы спорил, хорошая традиция, годная - если в твой дом пришел человек, такой же как ты.
А когда в твой дом пришел Бог, единственное разумное поведение - быть рядом с Ним, смотреть и слушать, что скажет. Как, собственно, и поступила Мария.
А если вдруг окажется, что Бог все-таки устал с дороги и хочет жрать, Он скажет, не постесняется. Но уж точно не следует решать за Него, чего Ему надо. Как будто Он не Бог никакой, а просто голодный стеснительный лопух.
Поведение Марфы - самая распространенная форма атеизма среди верующих, я вот чего сказать-то хочу.
23 июля
Возле "Кофеина" на Вильняус поддатый мужичок бродяжьего вида увещевал рассевшихся с картонными стаканами студенток: "Не пейте кофе! Кофе пить вредно!" Не удивлюсь, если это была такая иезуитская реклама кофейной культуры - от противного.
О наших виленских "Кофеинах", отмеченных оранжевыми и (почему-то) черными ромбами вывесок, я могу вещать бесконечно: какие они прекрасные, то есть СОВСЕМ прекрасные, - вы понимаете, что нужно сделать с человеком, чтобы вынудить его сознательно употребить caps lock?! Вот то-то же.
Если бы существовала такая соревновательная категория как "лучший эспрессо в картоне", наш "Кофеин" победил бы с огромным отрывом. Потому что эспрессо лучше, чем у них мне пробовать, конечно, доводилось. Раз десять в жизни, или даже двадцать. Трудно сейчас точно сосчитать. Но это были не сетевые кофейни с картонной посудой, а в высшей степени серьезные заведения с белыми чашками и ценами если не заоблачными, то подоблачными. Чуть-чуть, то есть, не допрыгивающими до облаков.
А, нет, вру, еще в Праге в "Музее кофе" (рядом с музеем Кафки) можно было получить совершенно охренительный эспрессо в картонке. Но это заведение уже несколько лет как закрыто, так что не считается, и наши "Кофеины" самые главные теперь все равно. В мире и в жизни, как говорили в детстве.
Кроме того, во всех "Кофеинах" работают совершенно чудесные девочки и (иногда) мальчики, как нарочно их подбирают по принципу внутренней хорошести, более-менее внятно прописанной на морде лица. А в "Кофеине", который на Вильняус, есть широкие уличные подоконники с толстыми матрасами, славные тем, что сидеть на них можно круглый год, в любую погоду, то есть, после того, как в октябре аж до апреля убирают все уличные кафе, "Кофеин" на Вильняус - единственное место в городе, где можно пить кофе на свежем воздухе. (А если не единственное, рассказывайте, где еще есть. Я больше не знаю.)
Но есть у "Кофеинов" еще одно достоинство, о котором никто кроме меня (наверно) не догадывается. Их реальность пластична и переменчива. То есть, вся реальность такова, просто "Кофеины" очень легко поддаются переделке, особенно случайной.
Ну вот самый простой пример. Какое-то время назад во всех филиалах "Кофеина" было написано, что, по желанию клиента, они могут использовать обезжиренное или соевое молоко для приготовления напитков. Потом с кем-то зашел разговор - человек жаловался, что в городе мало кафе, где можно заказать кофе без кофеина. "Ну как же, - говорю, - во всех "Кофеинах" можно, у них это прямо над стойкой написано". То есть, у меня в голове перепутались эти две фишки, обе про условно здоровый образ жизни, обе меня совершенно не интересуют - немудрено.
Однако пару дней спустя мой взгляд задержался на надписи про обезжиренное молоко, до меня дошло, что вышла путаница, и стало неловко: не люблю дезинформировать людей. Поэтому, собственно, и запомнилось.
Прошло еще какое-то время, буквально неделя, и все "Кофеины" внезапно украсились объявлениями о возможности заказать любой напиток в бескофеиновом (уж простите мне эту вынужденно повторяющуюся тавтологию) варианте.
И до сих пор так есть. Я не то чтобы удивляюсь, подобные вещи происходят довольно часто, но все-таки высоко ценю скорость трансформации.
Но вот последнее событие. Ради которого, собственно, я все это рассказываю.
Месяц назад, в конце июня мы с другом С. регулярно выходили прогуляться по городу с намерением выпить где-нибудь кофе - если уж вышли. В силу нашего с другом С. устройства прогулки эти нередко имели место в полночь или около того. Неудивительно, что кофейни встречали нас закрытыми дверями, и мы шли гулять дальше - не то чтобы всерьез раздосадованные, но ворча, что некоторые могли бы закрываться и попозже. А еще лучше, не закрываться, а работать ночь напролет. Особенно некоторые "Кофеины", которые на Вильняус. Чтобы нам далеко не ходить.
И вот. Несколько дней назад мне пришло в голову внимательно перечитать, что написано на табличке этого самого соседнего "Кофеина" на Вильняус. Потому что он в какие-то дни работает до одиннадцати вечера, а в другие - до полуночи, и я вечно путаюсь с его расписанием.
Ну что. Больше не запутаюсь. Потому что "Кофеин" на Вильняус работает теперь до 6 утра. Ежедневно! Вернее, еженощно. А потом открывается сразу в 7 утра. По субботам и воскресеньям - в 8.
Каждый день специально хожу туда перечитывать табличку: не померещилось ли? Но вроде, нет. Все правда.
Осталось найти хорошую компанию для посещения кафе в 3 часа ночи. Мечта всей жизни, можно сказать, сбылась, а фигли толку, пойти туда не с кем. Все кроме меня спят в 3 часа ночи, как глупые дураки. И, в отличие от "Кофеинов" почему-то не трансформируются по слову моему.
Бардак и анархия.
О наших виленских "Кофеинах", отмеченных оранжевыми и (почему-то) черными ромбами вывесок, я могу вещать бесконечно: какие они прекрасные, то есть СОВСЕМ прекрасные, - вы понимаете, что нужно сделать с человеком, чтобы вынудить его сознательно употребить caps lock?! Вот то-то же.
Если бы существовала такая соревновательная категория как "лучший эспрессо в картоне", наш "Кофеин" победил бы с огромным отрывом. Потому что эспрессо лучше, чем у них мне пробовать, конечно, доводилось. Раз десять в жизни, или даже двадцать. Трудно сейчас точно сосчитать. Но это были не сетевые кофейни с картонной посудой, а в высшей степени серьезные заведения с белыми чашками и ценами если не заоблачными, то подоблачными. Чуть-чуть, то есть, не допрыгивающими до облаков.
А, нет, вру, еще в Праге в "Музее кофе" (рядом с музеем Кафки) можно было получить совершенно охренительный эспрессо в картонке. Но это заведение уже несколько лет как закрыто, так что не считается, и наши "Кофеины" самые главные теперь все равно. В мире и в жизни, как говорили в детстве.
Кроме того, во всех "Кофеинах" работают совершенно чудесные девочки и (иногда) мальчики, как нарочно их подбирают по принципу внутренней хорошести, более-менее внятно прописанной на морде лица. А в "Кофеине", который на Вильняус, есть широкие уличные подоконники с толстыми матрасами, славные тем, что сидеть на них можно круглый год, в любую погоду, то есть, после того, как в октябре аж до апреля убирают все уличные кафе, "Кофеин" на Вильняус - единственное место в городе, где можно пить кофе на свежем воздухе. (А если не единственное, рассказывайте, где еще есть. Я больше не знаю.)
Но есть у "Кофеинов" еще одно достоинство, о котором никто кроме меня (наверно) не догадывается. Их реальность пластична и переменчива. То есть, вся реальность такова, просто "Кофеины" очень легко поддаются переделке, особенно случайной.
Ну вот самый простой пример. Какое-то время назад во всех филиалах "Кофеина" было написано, что, по желанию клиента, они могут использовать обезжиренное или соевое молоко для приготовления напитков. Потом с кем-то зашел разговор - человек жаловался, что в городе мало кафе, где можно заказать кофе без кофеина. "Ну как же, - говорю, - во всех "Кофеинах" можно, у них это прямо над стойкой написано". То есть, у меня в голове перепутались эти две фишки, обе про условно здоровый образ жизни, обе меня совершенно не интересуют - немудрено.
Однако пару дней спустя мой взгляд задержался на надписи про обезжиренное молоко, до меня дошло, что вышла путаница, и стало неловко: не люблю дезинформировать людей. Поэтому, собственно, и запомнилось.
Прошло еще какое-то время, буквально неделя, и все "Кофеины" внезапно украсились объявлениями о возможности заказать любой напиток в бескофеиновом (уж простите мне эту вынужденно повторяющуюся тавтологию) варианте.
И до сих пор так есть. Я не то чтобы удивляюсь, подобные вещи происходят довольно часто, но все-таки высоко ценю скорость трансформации.
Но вот последнее событие. Ради которого, собственно, я все это рассказываю.
Месяц назад, в конце июня мы с другом С. регулярно выходили прогуляться по городу с намерением выпить где-нибудь кофе - если уж вышли. В силу нашего с другом С. устройства прогулки эти нередко имели место в полночь или около того. Неудивительно, что кофейни встречали нас закрытыми дверями, и мы шли гулять дальше - не то чтобы всерьез раздосадованные, но ворча, что некоторые могли бы закрываться и попозже. А еще лучше, не закрываться, а работать ночь напролет. Особенно некоторые "Кофеины", которые на Вильняус. Чтобы нам далеко не ходить.
И вот. Несколько дней назад мне пришло в голову внимательно перечитать, что написано на табличке этого самого соседнего "Кофеина" на Вильняус. Потому что он в какие-то дни работает до одиннадцати вечера, а в другие - до полуночи, и я вечно путаюсь с его расписанием.
Ну что. Больше не запутаюсь. Потому что "Кофеин" на Вильняус работает теперь до 6 утра. Ежедневно! Вернее, еженощно. А потом открывается сразу в 7 утра. По субботам и воскресеньям - в 8.
Каждый день специально хожу туда перечитывать табличку: не померещилось ли? Но вроде, нет. Все правда.
Осталось найти хорошую компанию для посещения кафе в 3 часа ночи. Мечта всей жизни, можно сказать, сбылась, а фигли толку, пойти туда не с кем. Все кроме меня спят в 3 часа ночи, как глупые дураки. И, в отличие от "Кофеинов" почему-то не трансформируются по слову моему.
Бардак и анархия.
July 22, 2013
про подписку все-таки
Ужасно неохота заново писать одно и то же. А охота, чтобы все были телепатами и сами узнавали о моих намерениях из воздуха. И номера счетов оттуда же. А я чтобы фыр-фыр-фыр. Ивсе!
Что поразительно, телепатов действительно полно. Аж несколько десятков ("несколько" - это примерно два). То есть, они уже прислали мне разных денег на PayPal и Яндекс. Сами! И, таким образом, мне придется теперь писать в этот журнал до конца года. Потому что у меня чувство ответственности и прочие малоприятные высокоморальные качества.
Ну а раз все равно придется писать, можно официально объявить подписку на этот журнал. И вот я ее объявляю.
С этого места, пожалуйста, читайте внимательно. Многабукв, понимаю, но все-таки не "В поисках утраченного времени", вполне можно пережить.
Итак, внимание:
- Оплачивая подписку, вы оплачиваете не доступ к каким-нибудь загадочным подзамочным записям или тайным рассылкам. А только мотивируете владельца этого журнала в моем лице писать без замка как можно чаще. Незамотивированный владелец журнала ужасен тем, что запросто может уйти в диалог с полудюжиной близких друзей и сам того не заметить.
- То есть, никакой видимой выгоды вы от этой подписки не получите. Только невидимую. Зато - дохрена.
- Раньше у меня была такая аккуратная бухгалтерская идея, что все желающие платят по одному евро в месяц (или эквивалент в другой валюте) с носа. Т.е., за полгода это получается шесть (да-да, у меня есть калькулятор).
Но теперь я думаю, следует оставить за каждым читателем свободу выбора в этом вопросе. Тем более, что многие и так сами решают, сколько перевести. Поэтому пусть будет любая сумма от 1 рубля до 20 евро (или эквивалент в любой валюте) - в зависимости от ваших экономических возможностей и внутренних потребностей.
- В очередной раз объясняю, кому оплачивать подписку ни в коем случае не следует. Это не должны делать те из вас, для кого самый пустяковый дополнительный расход – серьезные деньги. Например, школьники, студенты, пенсионеры, люди с небольшой зарплатой.
Я очень хорошо знаю, что такое бедность. И прекрасно понимаю, что в современном обществе финансовые проблемы нередко возникают вовсе не у худших, а у лучших экземпляров, не приспособленных к эффективному выживанию в рамках существующей системы социальных отношений. И считаю честью для себя сделать им (вам, нам) такой подарок.
- Тем, кого я читаю, тоже не стоит оплачивать подписку. У нас же типа бартер. А насколько он равноценный - никогда заранее не скажешь.
- Если же вы просто испытываете специфический хитрованский восторг - ну, типа, какие-то дурачки зачем-то платят, а я умный, бесплатно почитаю - ладно, хитрованьте дальше. Как по мне, хитрованство (особенно в мелочах) - это очень уязвимая позиция, и мне не хотелось бы оказаться на вашем месте. Почему - думайте сами.
А никаких очевидных санкций с моей стороны действительно не будет. Я даже списков не составляю, чтобы отличить оплативших подписку от не оплативших. Для меня это принципиальный момент - не составлять никаких списков.
- Мои обязательства перед подписчиками остаются прежними: не менее пяти открытых записей в неделю, содержание и качество – целиком на мое усмотрение. Состояние комментариев (открыты, закрыты и т.п.) и моя готовность на них отвечать – тоже.
О том, что в этом журнале совершенно невозможно появление какой-либо рекламы за исключением информации о выходе моих книг и редких ссылок на работы друзей, узнавать о которых - удача, а не повинность, надеюсь, можно специально не говорить. Но я все равно говорю.
Теперь как оплачивать подписку.
Проще и удобнее всего (для меня):
PayPal для namtataram@gmail.com
Или Яндекс-деньги для абонента 410011485212601
Еще вариант: платить мне через Круги. У них там, как я понимаю, много вариантов систем оплаты.
Если все перечисленные способы вам по каким-то причинам не подходят, а оплатить подписку все равно хочется, оглянитесь по сторонам и сделайте соответствующий подарок любому, кто в нем нуждается, в любой приемлемой для вас обоих форме. Или взнос в благотворительный проект, которому доверяете. Держа при этом в уме, что расплачиваетесь со мной. Это тоже нормальный вариант, реальность от реализации его явно улучшится, а нам того и надо.
Что поразительно, телепатов действительно полно. Аж несколько десятков ("несколько" - это примерно два). То есть, они уже прислали мне разных денег на PayPal и Яндекс. Сами! И, таким образом, мне придется теперь писать в этот журнал до конца года. Потому что у меня чувство ответственности и прочие малоприятные высокоморальные качества.
Ну а раз все равно придется писать, можно официально объявить подписку на этот журнал. И вот я ее объявляю.
С этого места, пожалуйста, читайте внимательно. Многабукв, понимаю, но все-таки не "В поисках утраченного времени", вполне можно пережить.
Итак, внимание:
- Оплачивая подписку, вы оплачиваете не доступ к каким-нибудь загадочным подзамочным записям или тайным рассылкам. А только мотивируете владельца этого журнала в моем лице писать без замка как можно чаще. Незамотивированный владелец журнала ужасен тем, что запросто может уйти в диалог с полудюжиной близких друзей и сам того не заметить.
- То есть, никакой видимой выгоды вы от этой подписки не получите. Только невидимую. Зато - дохрена.
- Раньше у меня была такая аккуратная бухгалтерская идея, что все желающие платят по одному евро в месяц (или эквивалент в другой валюте) с носа. Т.е., за полгода это получается шесть (да-да, у меня есть калькулятор).
Но теперь я думаю, следует оставить за каждым читателем свободу выбора в этом вопросе. Тем более, что многие и так сами решают, сколько перевести. Поэтому пусть будет любая сумма от 1 рубля до 20 евро (или эквивалент в любой валюте) - в зависимости от ваших экономических возможностей и внутренних потребностей.
- В очередной раз объясняю, кому оплачивать подписку ни в коем случае не следует. Это не должны делать те из вас, для кого самый пустяковый дополнительный расход – серьезные деньги. Например, школьники, студенты, пенсионеры, люди с небольшой зарплатой.
Я очень хорошо знаю, что такое бедность. И прекрасно понимаю, что в современном обществе финансовые проблемы нередко возникают вовсе не у худших, а у лучших экземпляров, не приспособленных к эффективному выживанию в рамках существующей системы социальных отношений. И считаю честью для себя сделать им (вам, нам) такой подарок.
- Тем, кого я читаю, тоже не стоит оплачивать подписку. У нас же типа бартер. А насколько он равноценный - никогда заранее не скажешь.
- Если же вы просто испытываете специфический хитрованский восторг - ну, типа, какие-то дурачки зачем-то платят, а я умный, бесплатно почитаю - ладно, хитрованьте дальше. Как по мне, хитрованство (особенно в мелочах) - это очень уязвимая позиция, и мне не хотелось бы оказаться на вашем месте. Почему - думайте сами.
А никаких очевидных санкций с моей стороны действительно не будет. Я даже списков не составляю, чтобы отличить оплативших подписку от не оплативших. Для меня это принципиальный момент - не составлять никаких списков.
- Мои обязательства перед подписчиками остаются прежними: не менее пяти открытых записей в неделю, содержание и качество – целиком на мое усмотрение. Состояние комментариев (открыты, закрыты и т.п.) и моя готовность на них отвечать – тоже.
О том, что в этом журнале совершенно невозможно появление какой-либо рекламы за исключением информации о выходе моих книг и редких ссылок на работы друзей, узнавать о которых - удача, а не повинность, надеюсь, можно специально не говорить. Но я все равно говорю.
Теперь как оплачивать подписку.
Проще и удобнее всего (для меня):
PayPal для namtataram@gmail.com
Или Яндекс-деньги для абонента 410011485212601
Еще вариант: платить мне через Круги. У них там, как я понимаю, много вариантов систем оплаты.
Если все перечисленные способы вам по каким-то причинам не подходят, а оплатить подписку все равно хочется, оглянитесь по сторонам и сделайте соответствующий подарок любому, кто в нем нуждается, в любой приемлемой для вас обоих форме. Или взнос в благотворительный проект, которому доверяете. Держа при этом в уме, что расплачиваетесь со мной. Это тоже нормальный вариант, реальность от реализации его явно улучшится, а нам того и надо.
