Max Frei's Blog, page 302
August 14, 2013
все живое
Некоторые (очень немногие, вряд ли больше пары десятков) журналы мне доводилось читать вглубь, вернее, из глубины, со дня основания, и в процессе такого чтения всякий раз узнаешь поразительные вещи, причем не столько о конкретном человеке, сколько о путях развития и упадка человеческого духа и еще о собственной неведомо откуда (и так некстати) взявшейся способности любить все живое; на каком-то этапе обремененности знаниями такого рода, хочется не то чтобы умереть, спасая человечество, скорее просто оказаться у всякого, без единого исключения, смертного ложа, держать за руку каждого, чей путь окончен, утешать байками, в которых будет гораздо больше правды, чем способен вместить живой организм, а умирающему в самый раз. Это, я отдаю себе отчет, только выглядит воспалением милосердия и братской любви, а на самом деле очень эгоистическое желание. Просто до чертиков надоело жить в мире, где почти нет ни деятельного утешения, ни даже внятного обещания его в финале, и люди вынуждены утешать себя сами - при том, что этого почти никто толком не умеет, и вместо утешения выходит оглушение. Все равно что трезвому в пьяной компании сидеть - поначалу забавно, потом бесит, потом на какое-то время перенимаешь общее состояние, потом выходишь из него, и бесит еще сильнее, потом бегаешь с мокрым полотенцем, пытаясь протрезвить хоть кого-то, а потом просто устаешь и начинаешь оглядываться - где тут у нас выход. Можно предельно ограничить круг общения, это вообще не вопрос, можно запереться в башне из слоновой кости, причем в экологически чистой башне, при строительстве которой не пострадал ни один слон, можно бесконечно говорить с воображаемым другом, не препятствуя случайным свидетелям подслушивать, и даже почти верить, что ваши с воображаемым другом усилия изменят мир (а они, кстати, изменят, вопрос, насколько заметны будут изменения, и ответ на этот вопрос лишен избыточного оптимизма). Да много чего можно, просто довольно глупо не осознавать, что быть живым человеком на этой прекрасной земле означает являться частью общего контекста, сформированного при активном участии оглушенных, просто потому что их гораздо больше. И будучи частью этого контекста, о чем еще и мечтать, кроме как стать добрым швейцаром на выходе, который поможет надеть пальто, выслушает последние пьяные жалобы, утешит, пообещает, что все будет хорошо, и вызовет такси.
Это наверное удивительно и почти дико звучит в моих устах (даже для меня удивительно и почти дико), но каждым моим поступком, каждым жестом, каждым словом движет любовь, которая больше меня. И эта моя любовь все еще слишком прагматична.
Вообще-то, довольно смешно - если отвлечься и посмотреть со стороны.
Это наверное удивительно и почти дико звучит в моих устах (даже для меня удивительно и почти дико), но каждым моим поступком, каждым жестом, каждым словом движет любовь, которая больше меня. И эта моя любовь все еще слишком прагматична.
Вообще-то, довольно смешно - если отвлечься и посмотреть со стороны.
August 12, 2013
и не рассказывайте Ему о своих планах
Женщина строго говорит в телефон: "Только не смешите его! Только не смешите!"
я как бог
Молодой человек, идущий по улице с другом, говорит:
- Я как Бог. Никто в меня не верит.
- Я как Бог. Никто в меня не верит.
August 11, 2013
***
Кошка поймала птицу. Замучила, заиграла, искалечила, почти убила, прижала к сердцу мягкой, без когтей лапкой и вылизывает.
Этот мир полон любви.
Этот мир полон любви.
о доверии
Выношу из комментариев к чужой подзамочной записи на память - в первую очередь, себе. Потому что у меня состояние сознания по дюжине раз на день меняется, и далеко не все варианты меня имеют склонность к ясному пониманию простых вещей.
Пока мы ставим вопрос таким образом, что доверие к человеку - это наша внутренняя уверенность, что человек всегда будет вести себя "хорошо" (с нашей точки зрения), т.е., как мы с ним договорились, как мы его попросили и т.п. - в этом случае доверять нельзя вообще никому. Любой человек - величина непостоянная. Когда мы думаем, будто хорошо знаем человека, мы на самом деле хорошо знаем самое привычное/обычное для него состояние сознания. Или два таких состояния, или десять. Возможных вариантов всегда больше. И в этом смысле мы не знаем даже себя (спасибо, кэп, я в курсе, что вы всегда рядом, иногда вы бываете правы).
Далее. Ни один человек не может гарантировать (в т.ч. самому себе), что всегда будет вести себя в соответствии с принятым решением, данным обещанием, установленной договоренностью, т.е. "как должно". Те, кто говорит, будто всегда отвечает за свои слова и всегда контролирует свое поведение, просто еще не испытывали радикальную смену состояний сознания. Или, что еще вероятней, просто этого не помнят. Понятно, что это не только не гарантирует отсутствие подобных ситуаций в будущем, но скорее обещает, что они непременно будут. Пока доверие = гарантия, мы не можем доверять даже себе. Т.е., можем, конечно, но это довольно глупо.
И пока доверие = гарантия, мы постоянно будем приходить к одному и тому же: возможность доверия другому, пока он ведет себе "хорошо", и кризис доверия после первого же (второго, третьего, у всех свои точки кипения) "плохого" поступка, разрушающего наши иллюзии (потому что конструкция "доверие = гарантия" иллюзорна, и возможность долго ею пользоваться - просто вопрос житейской удачи. Бывают такие счастливые совпадения, когда партнер "плохих" поступков не совершает, или мы о них просто не узнаем).
А вот теперь, сидя на этих руинах, попробуем собрать из обломков годную рабочую конструкцию.
Что человек действительно может контролировать, так это свое намерение вести себя в соответствии с обещаниями/договоренностями и т.п. Ну, то есть, вести себя "как должно". Контролировать намерение - это не значит вот так сразу с первой попытки стать властелином себя. Это значит - стараться. Не оставлять усилий ни после срывов, ни после долгого промежутка времени жизни без срывов. Вообще до самого конца - не оставлять.
Соотвественно, чему мы можем доверять или не доверять - так это именно чужому намерению. Доверять чужому намерению не означает ждать, что поступки другой стороны всегда будут "хорошими". Это означает, что мы осознаем и ценим усилия другой стороны к совершенствованию себя (и нам нравится вектор направления этого совершенствования, потому что вообще-то вектор может и не нравиться, это уже другой разговор).
Доверяя чужому намерению, мы относимся к срывам именно как к срывам. Т.е. не "ок, теперь так будет всегда". И не "ничего особенного не случилось, забудем". А понимаем, что произошел срыв, это плохо, но, теоретически, преодолимо. И совместные усилия должны быть направлены, в первую очередь, на поддержание сорвавшейся стороны, потому что единственная реальная опасность тут - утратить намерение, решив, что ничего не получается и "я не гожусь". У всех иногда не получается, тем не менее, все "годятся".
И наконец, последнее. Откуда берется доверие. Только изнутри. Доверие - тоже результат намерения, сформированного волей. Формируя решение испытывать или не испытывать доверие, мы, конечно, опираемся на внешнюю информацию, т.е., поступки другой стороны и сходное/отличное от нашего представление об идеале. Но решение, на каком этапе включить или выключить доверие, всегда принимаем мы сами. Тут, кстати, тоже могут быть срывы, ничего страшного в них нет, пока мы осознаем, что это - именно срыв, а не полноценный кризис-пиздец-навсегда.
Тут еще следовало бы добавить, что своим доверием (когда оно - волевое решение и осмысленный выбор) мы еще и укрепляем намерение другой стороны (при условии, что наше понимание вектора усилий совпадает не только на уровне декларации), но это уже из области прикладной магии, интуитивно и так понятной, а анализу плохо поддающейся. И бог с ней.
Пока мы ставим вопрос таким образом, что доверие к человеку - это наша внутренняя уверенность, что человек всегда будет вести себя "хорошо" (с нашей точки зрения), т.е., как мы с ним договорились, как мы его попросили и т.п. - в этом случае доверять нельзя вообще никому. Любой человек - величина непостоянная. Когда мы думаем, будто хорошо знаем человека, мы на самом деле хорошо знаем самое привычное/обычное для него состояние сознания. Или два таких состояния, или десять. Возможных вариантов всегда больше. И в этом смысле мы не знаем даже себя (спасибо, кэп, я в курсе, что вы всегда рядом, иногда вы бываете правы).
Далее. Ни один человек не может гарантировать (в т.ч. самому себе), что всегда будет вести себя в соответствии с принятым решением, данным обещанием, установленной договоренностью, т.е. "как должно". Те, кто говорит, будто всегда отвечает за свои слова и всегда контролирует свое поведение, просто еще не испытывали радикальную смену состояний сознания. Или, что еще вероятней, просто этого не помнят. Понятно, что это не только не гарантирует отсутствие подобных ситуаций в будущем, но скорее обещает, что они непременно будут. Пока доверие = гарантия, мы не можем доверять даже себе. Т.е., можем, конечно, но это довольно глупо.
И пока доверие = гарантия, мы постоянно будем приходить к одному и тому же: возможность доверия другому, пока он ведет себе "хорошо", и кризис доверия после первого же (второго, третьего, у всех свои точки кипения) "плохого" поступка, разрушающего наши иллюзии (потому что конструкция "доверие = гарантия" иллюзорна, и возможность долго ею пользоваться - просто вопрос житейской удачи. Бывают такие счастливые совпадения, когда партнер "плохих" поступков не совершает, или мы о них просто не узнаем).
А вот теперь, сидя на этих руинах, попробуем собрать из обломков годную рабочую конструкцию.
Что человек действительно может контролировать, так это свое намерение вести себя в соответствии с обещаниями/договоренностями и т.п. Ну, то есть, вести себя "как должно". Контролировать намерение - это не значит вот так сразу с первой попытки стать властелином себя. Это значит - стараться. Не оставлять усилий ни после срывов, ни после долгого промежутка времени жизни без срывов. Вообще до самого конца - не оставлять.
Соотвественно, чему мы можем доверять или не доверять - так это именно чужому намерению. Доверять чужому намерению не означает ждать, что поступки другой стороны всегда будут "хорошими". Это означает, что мы осознаем и ценим усилия другой стороны к совершенствованию себя (и нам нравится вектор направления этого совершенствования, потому что вообще-то вектор может и не нравиться, это уже другой разговор).
Доверяя чужому намерению, мы относимся к срывам именно как к срывам. Т.е. не "ок, теперь так будет всегда". И не "ничего особенного не случилось, забудем". А понимаем, что произошел срыв, это плохо, но, теоретически, преодолимо. И совместные усилия должны быть направлены, в первую очередь, на поддержание сорвавшейся стороны, потому что единственная реальная опасность тут - утратить намерение, решив, что ничего не получается и "я не гожусь". У всех иногда не получается, тем не менее, все "годятся".
И наконец, последнее. Откуда берется доверие. Только изнутри. Доверие - тоже результат намерения, сформированного волей. Формируя решение испытывать или не испытывать доверие, мы, конечно, опираемся на внешнюю информацию, т.е., поступки другой стороны и сходное/отличное от нашего представление об идеале. Но решение, на каком этапе включить или выключить доверие, всегда принимаем мы сами. Тут, кстати, тоже могут быть срывы, ничего страшного в них нет, пока мы осознаем, что это - именно срыв, а не полноценный кризис-пиздец-навсегда.
Тут еще следовало бы добавить, что своим доверием (когда оно - волевое решение и осмысленный выбор) мы еще и укрепляем намерение другой стороны (при условии, что наше понимание вектора усилий совпадает не только на уровне декларации), но это уже из области прикладной магии, интуитивно и так понятной, а анализу плохо поддающейся. И бог с ней.
August 9, 2013
свирепый оскал обжорства
Котовская, котёнок-проглот, после продолжительной недельной разлуки с любимой консервой-тунцом ест, натурально рыдая от жадности. Подвывает от восторга, кусает, глотает, почти не жуя, чудовищная обжора эта. А я все подкладываю и подкладываю.
Все-таки из ребенка, рожденного женщиной, пережившей оккупацию, от мужчины, пережившего голод на Украине, просто технически не может вырасти человек, способный отказать в еде голодному.
Поэтому рано или поздно Котовская, возмутительно прожорливый котёнок, станет самой толстой кошкой в мире, и я ничего не смогу с этим поделать, а буду сидеть рядом и подкладывать ей в миску вкусные кусочки, держите меня семеро. Впрочем, все равно не удержите.
Все-таки из ребенка, рожденного женщиной, пережившей оккупацию, от мужчины, пережившего голод на Украине, просто технически не может вырасти человек, способный отказать в еде голодному.
Поэтому рано или поздно Котовская, возмутительно прожорливый котёнок, станет самой толстой кошкой в мире, и я ничего не смогу с этим поделать, а буду сидеть рядом и подкладывать ей в миску вкусные кусочки, держите меня семеро. Впрочем, все равно не удержите.
August 7, 2013
внезапно лето
На улице Дайнавос на временном строительном заборе размашистым почерком написано: "Я люблю жизнь". И в небе над городом, кажется, написано то же самое - невидимыми химическими чернилами, но я знаю, как их проявлять.
В те редкие дни, когда температура поднимается до (почти) тридцати цельсиевых отметин, вдруг (всякий раз это заново "вдруг") становится очевидно, что Вильнюс - самый настоящий южный город. С раскаленными булыжниками старых мостовых, пыльными мальвами в палисадниках, зелеными жалюзи на окнах, простынями и сарафанами, сохнущими на балконах домов, обшарпанных тоже по-южному, не от угрюмой скудости быта, а от счастливой жизнеобразующей расслабленности - зачем что-то менять, когда и так все хорошо. С морем где-то неподалеку, практически за углом, колотым льдом в стаканах, расслабленными загорелыми горожанами, привыкшими покидать дома незадолго до заката и часами протирать ветхие шорты по летним кафе, а работа - помилуйте, какая работа?! - ай, завтра, потом, когда-нибудь.
Я уже почти верю в это знойное, долгое (третий, что ли, день кряду) южное северное лето. Даже сейчас, в два часа пополуночи, когда в темно-синем, густом как вода, ароматном воздухе звенят ледяные струны грядущего октября, который, я заранее знаю, будет так хорош, что остановится сердце, оно всегда останавливается в октябре, потому что по ту сторону октября вполне можно жить без всякого сердца, без него даже лучше, я помню, я всегда одной ногой там.
В те редкие дни, когда температура поднимается до (почти) тридцати цельсиевых отметин, вдруг (всякий раз это заново "вдруг") становится очевидно, что Вильнюс - самый настоящий южный город. С раскаленными булыжниками старых мостовых, пыльными мальвами в палисадниках, зелеными жалюзи на окнах, простынями и сарафанами, сохнущими на балконах домов, обшарпанных тоже по-южному, не от угрюмой скудости быта, а от счастливой жизнеобразующей расслабленности - зачем что-то менять, когда и так все хорошо. С морем где-то неподалеку, практически за углом, колотым льдом в стаканах, расслабленными загорелыми горожанами, привыкшими покидать дома незадолго до заката и часами протирать ветхие шорты по летним кафе, а работа - помилуйте, какая работа?! - ай, завтра, потом, когда-нибудь.
Я уже почти верю в это знойное, долгое (третий, что ли, день кряду) южное северное лето. Даже сейчас, в два часа пополуночи, когда в темно-синем, густом как вода, ароматном воздухе звенят ледяные струны грядущего октября, который, я заранее знаю, будет так хорош, что остановится сердце, оно всегда останавливается в октябре, потому что по ту сторону октября вполне можно жить без всякого сердца, без него даже лучше, я помню, я всегда одной ногой там.
August 5, 2013
гуманитарная помощь
Котовская, котёнок, обжора и чревоугодница, больше всего на свете любит сухой корм. Все готова за плошку сушки отдать. Но получает меньше, чем ей хотелось бы, у нас кошки обычно едят консервы и свежую птицу - таковы вкусы Маленькой Белой Кошки, которые сформировали наши кормительные привычки.
Поэтому сухой корм для котёнка Котовской - ну, как ребёнку в Макдональдс сходить. Праздник!
Время от времени, поливая цветы на балконе, я обнаруживаю в ящиках кусочки сухого корма. И сперва у меня была версия, что Котовская, жадный и предусмотрительный котёнок, делает запасы на чорный день, когда злые люди дадут бедному зверьку одно только свежее мясо - как тогда жить? А прикопать это дело не всегда умишка хватает, это понятно, практическая смётка Котовской, глупого котёнка, сравнима разве только с моей.
Однако сегодня котёнок Котовская раскладывала корм по ящикам у меня на глазах. Принесет кусочек, положит на землю, вздохнёт, мякнет громко и идет за следующей порцией, которую несет уже в другой ящик. Вздох, мяк, процедура повторяется.
И тут до меня наконец дошло. Котовская, добрый альтруистический котёнок, подкармливает цветочки, которым изо дня в день достается только вода. Ничего кроме воды! "Кто выдержит такую диету?" - недоумевает Котовская, улопистый котёнок. И приходит на помощь дружественным растениям, делится любимой едой, со вздохами отрывая ее от маленького доброго сердца.
Поэтому сухой корм для котёнка Котовской - ну, как ребёнку в Макдональдс сходить. Праздник!
Время от времени, поливая цветы на балконе, я обнаруживаю в ящиках кусочки сухого корма. И сперва у меня была версия, что Котовская, жадный и предусмотрительный котёнок, делает запасы на чорный день, когда злые люди дадут бедному зверьку одно только свежее мясо - как тогда жить? А прикопать это дело не всегда умишка хватает, это понятно, практическая смётка Котовской, глупого котёнка, сравнима разве только с моей.
Однако сегодня котёнок Котовская раскладывала корм по ящикам у меня на глазах. Принесет кусочек, положит на землю, вздохнёт, мякнет громко и идет за следующей порцией, которую несет уже в другой ящик. Вздох, мяк, процедура повторяется.
И тут до меня наконец дошло. Котовская, добрый альтруистический котёнок, подкармливает цветочки, которым изо дня в день достается только вода. Ничего кроме воды! "Кто выдержит такую диету?" - недоумевает Котовская, улопистый котёнок. И приходит на помощь дружественным растениям, делится любимой едой, со вздохами отрывая ее от маленького доброго сердца.
August 4, 2013
я явно чего-то не знаю
На улице мужчина жалуется своей спутнице: "Китайский ресторан! И при этом половина блюд не из китайской кухни, а из литовской: блины, суши..."
Я явно чего-то не знаю о литовской кухне!
***
В кафе сидит пара англоязычных туристов. Лопают пироженки и, соприкасаясь лбами, изучают брошюрку. На черной обложке брошюрки страшный кроваво-красный заголовок: KGB. Парочка, зачитавшись, ржет так, что крошки от пирожных в стороны летят.
Я явно не знаю о КГБ чего-то самого главного.
***
По улице Жиду импозантный мужчина в годах ведет небольшую группу туристических женщин. Рассказывает громко, хорошо поставленным голосом:
- Более-менее общеизвестно, что мир держится на тридцати шести праведниках, неведомых людям. Я же слышал, что мир держится еще и на тридцати шести падших ангелах, которые не могут ни пасть еще ниже, ни вознестись. Не знаю, правда ли это, но за что купил, за то, как говорится, и продаю.
Я явно не знаю чего-то важного оправедниках падших ангелах экскурсиях по Вильнюсу.
Я явно чего-то не знаю о литовской кухне!
***
В кафе сидит пара англоязычных туристов. Лопают пироженки и, соприкасаясь лбами, изучают брошюрку. На черной обложке брошюрки страшный кроваво-красный заголовок: KGB. Парочка, зачитавшись, ржет так, что крошки от пирожных в стороны летят.
Я явно не знаю о КГБ чего-то самого главного.
***
По улице Жиду импозантный мужчина в годах ведет небольшую группу туристических женщин. Рассказывает громко, хорошо поставленным голосом:
- Более-менее общеизвестно, что мир держится на тридцати шести праведниках, неведомых людям. Я же слышал, что мир держится еще и на тридцати шести падших ангелах, которые не могут ни пасть еще ниже, ни вознестись. Не знаю, правда ли это, но за что купил, за то, как говорится, и продаю.
Я явно не знаю чего-то важного о
August 3, 2013
спасибо!
Всем, кто рассказывает про восьмидесятые, спасибо до неба (и обратно). Не успею каждого лично поблагодарить. Мне-то казалось, в субботу, да еще и на такой исторический вопрос человек десять ответят, в лучшем случае.
Спа-си-ба!
Спа-си-ба!
