Max Frei's Blog, page 248

Дошло

Дошло наконец-то, почему так популярно чувство вины, особенно коллективной, но не только, конечно. Речь в данном случае о необоснованном чувстве вины, за которым не стоят конкретные дурные поступки.

Так вот. Виноватым может быть только тот, у кого, есть выбор, как действовать. Ещё точнее: виноватым может быть только тот, кто не беспомощен. Вина - своего рода алиби, если уж она есть, значит о беспомощности и речи нет.

И тут неожиданно выясняется, что (с точки зрения почти любого человеческого ума) виноватый - это более сильная позиция, виноватый - более важная персона, чем беспомощный. А человеку хочется быть важной персоной, и хоть ты тресни. Так чувство вины становится самообманом для тысяч и тысяч бедных зайцев, беспомощных перед некоторыми неумолимыми обстоятельствами (вроде войны и чумы), как почти любой (извините уж мою солдатскую прямоту) человек.

Беда, строго говоря, не в том, что каждый отдельно взятый бедный заяц может почувствовать себя важной персоной, виновной чуть ли не во всех бедах людских. А в том, что этими вратами в человека входит зло - и не с целью натворить ещё каких-нибудь бед его руками, как с энтузиазмом подсказывает нам чувство собственной значительности, а с целью сожрать его заживо. И не поперхнуться.

Нина-Нина, там картина

Книжка Нины Хеймец "Клуб любителей диафильмов",
вот такая красивая:

[image error]

заполненная чрезвычайно непростыми текстами, чтение которых идёт на пользу сознанию, сердцу и уму (кто помнит Нинины рассказы по ФРАМовским сборникам, не даст соврать), материализовалась наконец и продаётся если не повсюду, то, как минимум, на Озоне (за 209 рублей), в Эксмо (229 рублей), в Лабиринте (266 рублей).
Я не зря пишу тут про всякие низменные рубли, потому что если книжки совсем не покупать, издавать их тоже перестанут. А если перестанут издавать, фиг мы с вами их когда-нибудь прочитаем. Просто не узнаем, что где-то есть такая новая книжка, которую необходимо немедленно цапнуть и прочитать. И будем сидеть как дураки посреди перенасыщенного информационного поля, с ушами, хлопающими на ветру, как мокрые простыни.

Карочи. Нина - крута, мы - молодцы, книжка - в магазинах, дерево - Пушкин, цветок - Роза Мира, весна - началась, а теперь - дискотека.

прапа году

Вчера с другом Х. смотрели с Замкового холма на другие холмы и явственно, своими (четырьмя) глазами видели зелёную дымку - ту самую, которая появляется перед тем, как распустятся почки, и видна совсем недолго, иногда всего полдня, иногда - два, год на год не приходится.
Прежде раньше середины апреля в наших краях таких зрелищ не выписывали.

А картинка позавчерашнаяя, воскресная. Без дымки ещё, зато с солнцем. Поэтому ч/б :)

как мы провели

Сегодня:
ели бублики, кутались в скатерти, курили на свалке, там же танцевали канкан под революционные песни, нюхали колбасу, щупали ангелов.
Ещё придумали страшную сказку: "Девочка-девочка, Чорное Пальто выходит из твоего шкафа! Девочка-девочка, Чорное Пальто уже подбирается к дивану! Девочка-девочка, Чорное Пальто ложится на диван! Девочка-девочка, Чорное Пальто лежит на диване вместе с твоими белыми кошками! (На этом месте понимающие люди обычно начинают страшно кричать.)

Вчера: расплетали эстонский сыр, заплетённый в косички, пили просекко, складывали четырёхзначные числа, мокли под дождём, назначали свидания, пили кофе до и после полуночи, колесили по городу, размахивая синими и лиловыми тентаклями, что-то ещё делали, поди теперь вспомни, вечность же прошла.

Что было позавчера, вспомнить решительно невозможно, но подозреваю, что примерно всё то же; без ангелов, сыра и бубликов явно не обошлось. С этим у нас строго, особенно когда ярмарка. Не забалуешь!

Скорее, пока не началось - 2

Меж тем, это натурально мой последний шанс показать февральскую Прагу, потом будет не до того.





























И музыканты на площади. Отличные мальчишки, годные шаманы.





























а мы пошли.

Скорее, пока не началось

Завтра начинается Казюкас, а к нам приехала друг Х, и всё это означает, что мы меня теряем. В смысле, я буду так много гулять и так непрерывно пиздеть, что письменность будет вынуждена обходиться без моего участия. И, конечно, сразу придёт в упадок. Упадок будет продолжаться дня четыре. Мужайтесь, чо.

Но пока друг Х. обезврежена, т.е., усыплена и погребена под толстыми тёплыми кошками, я могу попиздеть ещё чуть-чуть письменно. Напоследок.

Например, рассказать, что сегодня мы ходили по городу и видели, как собирают будущий Казюкас. Натурально из досок и проволоки его конструируют, развешивают номерки, наклеивают картинки. А в доме на улице Кедайню репетировали завтрашние музыканты, ещё в цивильном, без сценических костюмов, то есть.
Так мне до сих пор ещё не везло - чтобы не только стройку века, но и репетицию застукать.

Если мы будем хорошо себя вести (в смысле, жрать много бубликов, трудолюбиво размахивая декоративными фаллическими символами), в воскресенье обещают включить плюс семь, а в понедельник и вовсе плюс девять. То-то заживём.

За окном, меж тем, орут коты. Судя по торжествующим интонациям воплей, они уже зажили. Не дожидаясь понедельника.

Чего и вам желают, всей окрестной популяцией.

Мыльная опера

Дым

chingizid @ 2015-03-02T23:53:00

В городе днём было тепло, и даже солнца нам выписали, как положено. А дождь вежливо поливает по ночам (вот и сейчас). Правда, на Казюкас нам обещают выдать настоящую аццкую казюкасскую классику: от плюс одного до плюс двух, в пользу продавцов глинтвейна и горячего шоколада, как я понимаю. В прошлом году, на почти июньской мартовской жаре, торговля у ребят совсем не шла.
Ладно, ладно, ради глинтвейна можно и потерпеть.

Но пока и без глинтвейна тепло. И можно, бегая по разным мелким делам, перекладывать лежащие на земле сухие ветки, чтобы получались руны. Чтобы всякому, кто внимательно смотрит под ноги и умеет читать рунический алфавит, был добрый знак.
Забавно бывает обнаружить в какой-то момент, что это теперь - твоя работа. И занимаясь ею, ощущаешь вовсе не возвышенный мистический трепет, а мирное дворницкое удовлетворение от наведённого порядка.

Ещё о дворницком удовлетворении: в кармане давно не надёванной куртки нашёлся старый блокнот с записями. Разрозненные фрагменты текущих событий и фрагменты будущих (теперь-то уже прошлых) рассказов. В хозяйстве уже не пригодится, всё давно переписано (или отвергнуто). Можно просто выбросить или, чтобы пафоса побольше, сжечь этот бумажный хлам.
А можно вырвать из блокнота исписанные страницы, свернуть их аккуратно трубочками и разнести по всему городу, подсовывать потихоньку в разные щели, в замки, висящие на мостах, подклеивать к афишам на тумбах, оборачивать ими ветки деревьев, прикапывать в речной песок, чтобы у случайного прохожего появился крошечный шанс заметить бумажку, взять, развернуть и прочитать (если, конечно, понимает по-русски, но у нас многие понимают): "Один серьёзный постоялец пожелал, чтобы я пошла к чёрту, и я отлично провела там время, даже в Барселоне так не развлекалась". Или: "Риэлтору Марии благоприятна стойкость", - или: "Блондинка, слишком красивая для 7 часов утра", - или просто: "Заметили".
И ещё несколько дюжин вариантов.
На моём внутреннем языке подобные действия называются: "внести хоть немного здравого смысла в окружающее человеческое безумие". Потому что мой смысл - самый здравый смысл на этой прекрасной земле (из более-менее выражаемых словами, конечно, с невыразимыми смыслами мне пока тягаться рановато).

Да, и что касается выразимых смыслов.
a_str вытащил в пятницу (в моём присутствии) очередную бумажку с названием книги, которую он будет разбирать. Выпал "Ключ из жёлтого металла". Ну правильно, а что ещё могло выпасть, когда я в Праге сижу.
Впрочем, я там уже не сижу, а вопросы по книге задавать всё равно можно, до завтра. Но не в комментариях к вот этой моей записи, а ВОТ ТУТ.

Загадка

В книжном киоске Вильнюсского аэропорта среди журналов на литовском и английском языках был только один журнал на русском языке. Угадайте, как он назывался?



ДОБРЫЕ СОВЕТЫ